Джулия Милтон - Колдовская любовь

— Обещаю, до этого не дойдет. Мы подберем тебе самую смирную лошадь. Ну что, едем?

— Едем!

И они, хохоча словно дети, наперегонки бросились к выходу.

Остаток дня молодые люди провели превосходно. Как и обещал Себастьян, Даниэла с удивительной легкостью освоила азы верховой езды. Видать, действительно сказались цыганские корни. Возвращаясь из спортклуба, они по дороге домой заехали в небольшое уютное кафе, где с аппетитом поужинали.

На следующее утро ярко светило солнце. На безупречно синем небе не виднелось ни облачка. Казалось, будто кто-то специально позаботился о том, чтобы последний совместный день, выпавший на долю влюбленных, прошел идеально.

Встав пораньше и собрав корзину для пикника, Себастьян с Даниэлой забрали заранее приготовленных для них лошадей и тронулись в путь. Живописная тропинка, проходящая по краю леса, уводила все дальше и дальше от города. Прохладный ветерок приятно освежал разгоряченное верховой ездой лицо. На душе было легко и приятно, будто завтра и не предстояло никакой разлуки.

Не переставая болтать и смеяться, молодые люди ближе к полудню выбрали подходящую полянку для пикника. Развели небольшой костер, чтобы поджарить сосиски. Сводили лошадей на водопой и сами вдоволь наплескались в прохладном лесном ручье.

Время пролетело незаметно. О том, что все хорошее рано или поздно заканчивается, Себастьян и Даниэла вспомнили, только когда начало смеркаться.

Вместе с сумерками вернулось и горькое предчувствие грядущей разлуки. Обратно возвращались в полнейшем безмолвии.

Только переступив порог дома, Себастьян наконец заговорил.

— Я уезжаю сегодня. Сейчас.

Вздрогнув от неожиданности, Даниэла выронила корзину. Остатки продуктов и жестяные банки из-под содовой раскатились по полу.

— Пожалуйста, Себастьян, не надо! Ведь это — наш последний вечер! Что тебе стоит подождать хотя бы до утра?

Однако он покачал головой.

— Так будет лучше, Даниэла. Для нас обоих.

— Наверное, ты прав. Но я… я не хочу расставаться с тобой. Как только подумаю о том, что отныне мы сможем видеться лишь по большим праздникам…

Жестом прервав ее, Себастьян ногой оттолкнул мешавшую ему корзину и вплотную приблизился к Даниэле. Бережно приподняв ее подбородок, нежно и строго заглянул в полные мольбы и отчаяния черные глаза.

— Боюсь, мы больше вообще никогда не увидимся. Сегодня ночным рейсом я улетаю обратно в Европу. Билет куплен еще неделю назад. Поверь, это оптимальный вариант для всех, включая Джастина.

Даниэла почувствовала, как у нее подгибаются колени. С упреком и горечью она произнесла:

— Может быть. Но почему ты не счел нужным посоветоваться со мной? Или хотя бы сообщить о своем решении сразу, а не тянуть до последнего момента? Подумать только, целую неделю ты носил в кармане злосчастный билет, а я ничего, ничего не знала!

— Ты попыталась бы меня отговорить. Вместо того чтобы наслаждаться последними счастливыми днями, мы бы с утра до ночи выясняли отношения.

Даниэла всхлипнула.

— Возможно, в конце концов мне удалось бы убедить тебя остаться во Флориде. Я уже сообщила Джастину, будто ты нашел недорогую квартиру в пригороде. Он знает, какое выгодное место в центральной больнице ты получил… Что я теперь ему скажу?

— Что неожиданно поступило куда более выгодное предложение из Европы, дающее шанс сделать научную карьеру. Пойми, Даниэла, мне сейчас не менее тяжело, чем тебе. Но я должен уехать. Мы не смогли бы существовать спокойно, продолжая находиться поблизости друг от друга. В один прекрасный день кто-то из нас двоих не выдержал бы, и тогда…

В знак понимания Даниэла едва заметно наклонила голову.

— Ох, Себастьян… Как ни грустно признавать это, но ты опять-таки прав. Во сколько самолет?

— В три ночи. Мне еще необходимо заехать в больницу, чтобы забрать оставшиеся документы.

— В любом случае у тебя еще куча времени. Может, проведем их вместе? Не хочешь здесь, мы можем куда-нибудь поехать…

Однако Себастьян возразил:

— Долгие проводы — лишние слезы. Я только соберу вещи — и в путь.

Отвернувшись, Даниэла украдкой промокнула глаза носовым платком. Себастьян уезжает, несколько раз повторила она про себя, пытаясь смириться с этой мыслью. Что ж, с самого начала мы оба знали, что разлука неизбежна. Так стоит ли превращать ее в тошнотворно-слезливую сцену из мыльной оперы? Я должна постараться сделать все, чтобы облегчить Себастьяну прощание. Лить слезы в подушку можно будет и потом, когда все закончится. А пока…