Диана Машкова - Дом под снегом (сборник)

— Не знаю, — Алене стало не по себе от их разговора. Думала она не о шубе. — А ты полагаешь, на цепи или в клетке лучше?

— Думаю — да. Если б я был бароном, я бы попробовал сначала так.

— Ясно. А я бы — отпустила ее в лес, — вздохнула Алена. — Пусть себе жила бы на воле. В доме под снегом.

— Хитренькая, — сощурился Артем. — А барон ходи без шубы, да? Холодно вообще-то. К тому же она ему по праву принадлежит.

Алена вздрогнула. Слишком недвусмысленный оборот принимал для нее этот странный разговор.

— По какому праву?

— По праву собственности, — сказал Тема таким тоном, что Алене стало стыдно за собственную глупость и неуместный вопрос.

— А-а. Но она же стала живая! — возразила Алена. — Разве живое существо может быть собственностью?

— Не знаю. — Артем обиделся на то, что мама не соглашается с ним. — Она не живая стала, а бешеная просто. Понятно?

— Понятно, — устало согласилась Алена. — Она стала бешеная.

Настроение окончательно упало. Депрессивное состояние прочно обосновалось внутри.

У Артема было тридцать девять. Алена испуганно отложила градусник — как же она боялась и ненавидела его болезни! Стало не по себе оттого, что поехала сегодня с Вадимом, хотя с утра уже знала, что Тема заболел. В сознание ржавым гвоздем вонзилась мерзкая фраза: «Дети расплачиваются за грехи своих родителей». Эти слова не покидали ее распухшую от мыслей голову до самого утра. Она была уверена, что, проведи она день как положено, сыну не стало бы хуже. Ночью Артем начал кашлять. Этого Алена боялась больше всего, наученная горьким опытом перенесенной им в двухлетнем возрасте пневмонии. Тогда она тоже, несмотря на замужество, беспощадно влюбилась и при любом удобном случае сбегала на свидание, оставляя Тему на бабушек. Результатом такой безответственности, она это знала точно, и стало воспаление легких сына плюс три недели в ужасной больнице. В качестве искупления греха. Вот так. Дети расплачиваются за грехи своих родителей. За их омерзительную похоть и грязное сладострастие.

Всю ночь Алена то и дело вскакивала с постели и бегала в детскую комнату поправлять на беспокойном Теме одеяло. Сон приходил к ней короткими обрывками, рваными кусками. Едва задремав, она моментально просыпалась. Часа в два ночи еще раз померила сонному, заходящемуся в кашле сыну температуру. Несмотря на выпитое перед сном лекарство, снова было тридцать девять. Алена уже окончательно убедилась в том, что в болезни Темы виновата она одна. И тихонько всхлипывала от ненависти к себе и от страха за сына. Ей удалось уговорить полуспящего ребенка ввести жаропонижающую свечку. Тема чудом согласился. Через сорок минут температура упала, Артем заснул.

Выходные проходили как обычно, в пытках семьей. Только на этот раз все было гораздо хуже, потому что Тема болел. Муж вернулся из командировки в субботу утром, а к вечеру Артему стало легче. Он моментально вылез из кровати и начал разгуливать по всей квартире, перемещаясь от телевизора к компьютеру и наоборот. Алена уговаривала его побыть еще в постели, убеждала, обещала, просила, ругала. Бесполезно. Стоило ей отлучиться от ребенка по какому-нибудь делу хоть на секунду — да просто тарелку на кухню унести, — как Тема тут же пулей выскакивал из кровати и несся в гостиную на диван. Хватал пульт и включал очередной беспросветно тупой мультфильм. Алена злилась. Бесилась. Даже кричала. Потом ругала себя за это. Ласково брала извивающегося как угорь и рыдающего ребенка на руки и уносила его в детскую комнату, на кровать. Муж в баталиях участия не принимал. Ходил туда-сюда по квартире и занимался какими-то, одному ему понятными делами.

Когда в воскресенье вечером выяснилось, что есть в доме нечего, так как еженедельная поездка в супермаркет не состоялась, сухое белье грудой ожидает своей участи на диване, а во всех комнатах царит организованный Артемом в моменты многочисленных вылазок беспорядок, в семье случился очередной, такой привычный и такой тошнотворный скандал. Прооравшись, Алена сунула мужу в руки ключи от машины и отправила его за продуктами. И потом, уже в девятом часу, начала готовить на завтра обед, усадив супруга играть с сыном в морской бой. Через минуту из детской послышались Темин плач и нервные крики мужа. Алена врезала со всей силы в стену мокрым, грязным от картофельных очисток кулаком и пошла разнимать. Костяшки на пальцах вспухли и посинели.

Когда именно у них в семье все разладилось и пошло наперекосяк, Алена не знала. Перемены происходили постепенно, годами и как будто сами по себе. Сначала, сразу после рождения Темы, супруги перестали обсуждать между собой что-либо, кроме бытовых вопросов и проблем, потом оба одновременно потеряли интерес к совместной сексуальной жизни, затем Алена пошла вверх по карьерной лестнице, а супруг остался топтаться на месте. Вдвоем им не было ни радостно, ни мучительно, ни скучно, ни интересно, ни плохо, ни хорошо. Им было никак. И расставаться бессмысленно, тем более что сын в семье растет, и жить вместе тоже никакого резона.