Кира Морриган - Двойной сюрприз

Впрочем, Кирстен не ограничивалась индейской тематикой. Она теперь частенько изучала сайты с разнообразными буддистскими атрибутами, диковинными сувенирами из Тайланда, сомбреро из Мексики и многими другими привлекательными вещами.

Цифры по итогам месяца, пусть и предварительные, показывали, что развиваемое Кирстен направление понемногу окупается.

Конечно, очень сильно не хватало вторых рабочих рук. Ведь нельзя же было попросить встать за прилавок приходящего бухгалтера или пожилую уборщицу…

Как-то днем, когда наплыв посетителей был особенно велик, Кирстен не выдержала и пожаловалась Андреасу, который в тот самый момент позвонил ей на сотовый расспросить об имеющихся новостях. Ну, или не имеющихся…

Кирстен была в таком отчаянии, что Андреас бросил офис и на такси примчался в «Двойной сюрприз», где до закрытия помогал девушке справляться с толпой покупателей, жаждущих заполучить подарки и сувениры для своих близких на Рождество.

Почему-то Андреас уже очень хорошо знал ассортимент магазинчика… За дезертирство из офиса стыдно ему не было. Они как раз сдали серьезный и важный проект. В офисе царила обстановка ленивого довольства и расслабленности. Все отпаивали друг друга кофе, обносили коробками с шоколадными конфетами, подсчитывали будущие прибыли, а директор, задумчиво поиграв бровями, выписывал премии.

– Не хочешь перейти к нам работать? – в шутку осведомилась Кирстен, когда день закончился, последний покупатель убрался восвояси, и можно было отключать электроприборы, закрывать кассу, жалюзи и запирать магазин до следующего утра.

– Нет, спасибо. Меня вполне устраивает моя нынешняя работа. Кстати, возможно, в скором будущем меня сделают руководителем департамента. Руководитель, которому сейчас подчиняюсь я и еще несколько начальников отделов, выходит на пенсию. Нужна замена.

– И ты…

– И я – самая вероятная кандидатура. Я на хорошем счету, правда.

– Но только не после сегодняшнего дня, верно?

– О чем ты? – Андреас подозрительно покосился на Кирстен.

– Ты ведь сбежал с работы, чтобы спасти меня, – напомнила она.

– Ах, да. Ну, я сказал, что у меня разболелся зуб и что я поехал к стоматологу.

– Не забудь завтра предъявить вырванный зуб…

– Хорошая шутка. Смешная. А, главное, очень гуманная.

– Так ты у нас теперь завидный жених, – задумчиво сказала Кирстен.

– А то. Еще немного прибавят зарплату, и можно будет думать о том, чтобы начать откладывать на собственный дом. Интересует?

Все с тем же задумчивым видом Кирстен посмотрела на Андреаса:

– Нет.

– Я так и знал, – засмеялся он. – Знаешь, ты тоже не интересуешь меня в этом смысле.

– Негодяй. Разве я менее красива?

– Ты потрясающая, – заверил он.

– Но я не Черстин, верно?

– Именно.

– Даже не знаю, обидеться мне, оскорбиться или стукнуть тебя ручкой швабры.

– Помнится, кто-то только что сказал, что его не интересует замужество за перспективным молодым сотрудником?

– Ага, верно.

– Ты можешь быть довольна. Ведь я вижу разницу между вами, а, значит, вы не можете быть одинаковыми.

Кирстен засмеялась.

– Сколько еще будет перемалываться эта тема?

– Пока вода льется на крылья мельницы, – серьезно заверил Андреас.

– Подвинься, мне нужно закрыть жалюзи.

– Сходим куда-нибудь поужинать?

– Да, с удовольствием.

Что же ей все-таки предпринять?

Черстин в раздражении выключила радио, настроенное у нее в ноутбуке и работающее через Интернет.

Льющиеся из динамика в изобилии рождественские песенки и шуточки диджеев, посвященные сочельнику, выводили ее из себя.

Ее настроение, ее восприятие праздничных мелодий было бы совсем иными, если бы с ней рядом был кто-то…

Черстин так и не придумала себе никакого занятия. Единственным ее занятием были попытки выкидывать из головы все события последних месяцев. События упорно лезли обратно. Они не желали раскладываться по полочкам, забываться и уходить в прошлое, где им было самое место.

«Наверное, было бы здорово сейчас оказаться дома, – неожиданно подумала она, – обнять Кирстен…»

А еще – посмотреть на картину, подаренную ей Андреасом.

Черстин внезапно ощутила, насколько сильно она соскучилась по этой картине. Ей нравилось ощущение волшебства и таинственности, возникающее при рассматривании картины. Девушка, изображенная на ней, была так легка, так невесома…

«Вот она-то наверняка свободна, – подумала Черстин, – не зависит от чужого мнения о ней. Хочет – отличается от леса и деревьев, хочет – сливаясь с ними, становится незаметной, неуловимой».