Лаура Хэкман: Пора счастливых дней

Синди погрузилась в молчание, уступив нахлынувшим воспоминаниям. Она влюбилась в Мартина в тот самый момент, когда впервые увидела его сквозь пелену слез. Дело было неуютным холодным вечером на пустынной улице Мельбурна. Синди припомнила, как она плотно сжала веки, чтобы не расплакаться от отчаяния, а когда открыла глаза, перед ней стоял незнакомец. Она увидела крепкую загорелую шею, твердую линию подбородка, резко очерченный чувственный рот, прямой, тогда еще без следов перелома, нос и спустя мгновение зачарованно замерла, натолкнувшись на встречный взгляд пронзительных синих глаз.

Синди снова тяжело вздохнула. Он произвел на нее тогда ошеломляющее впечатление — широкоплечий, мускулистый, с фотокамерой через плечо…

— Горюешь по мужу?

Насмешливый вопрос Мартина в одно мгновение рассеял ее воспоминания.

— Я не хочу говорить о Теодоре! — Ее голос дрожал. — И о моем отце тоже. — Синди презрительно скривила губы. — К тому же он мне вовсе не отец, и тебе это прекрасно известно. У меня никогда не было родителей. Никто не знает, кто моя настоящая мать. Вполне возможно, это какая-нибудь девица легкого поведения! Ее материнского инстинкта хватило только на то, чтобы отнести меня к дверям больницы, вместо того чтобы выбросить в мусорный бак! — Затаенная боль против ее желания неожиданно выплеснулась наружу. — Меня передавали из одной семьи в другую, пока наконец в семилетнем возрасте я не попала к немолодой паре. Им было под пятьдесят. Считалось, что в таком возрасте слишком поздно усыновлять младенцев, поэтому они согласились взять меня. Приемная мать действительно старалась заботиться обо мне, но у нее было очень слабое здоровье, и пять лет спустя она умерла от инсульта. Через два года мой приемный отец, слабый, безвольный человек, женился снова. Его вторая жена сразу же воспылала ко мне ненавистью и сделала все, чтобы избавиться от меня.

— Она просто завидовала тебе, Синди, — примирительно сказал Мартин. — Я понял это, когда съездил к ним. Она завидовала и твоей внешности, и твоим блестящим успехам в школе. Именно поэтому она уговаривала твоего отца переехать на запад, в Перт, оставив тебя здесь.

— Да, она хотела пристроить меня людям, которых я просто не выносила, — хмуро пробормотала Синди. — Моя мачеха прекрасно понимала, что они тут же заберут меня из школы и заставят работать в их вонючем рыбном магазине. При этом она пыталась доказать, что делает доброе дело, устраивая меня на работу. Конечно, к чему образование такому несчастному созданию, как я? Неужели после всего этого непонятно, почему я сбежала?

— Ты знаешь, что я никогда не упрекал тебя за это, Синди.

Да, мысленно согласилась она. За множество других вещей, но не за это.

— Я думаю, они были безумно рады твоему появлению, Мартин. Они спали и видели, как бы снять с себя ответственность за мое будущее. — Ну почему, почему с самого ее рождения люди по тем или другим причинам отказывались от нее?!

— Послушай… Я знаю, что у тебя было трудное детство, Синди, — сочувственно произнес Мартин, бросив на нее беглый взгляд. — Но ведь тебе было хорошо у моих дяди и тети?

Она печально кивнула. Густые темные ресницы задрожали, отбрасывая тень на бледные щеки. Родители Теодора прекрасно относились к ней. Так, словно она была их настоящей дочерью. Они подарили ей свою любовь, дали прекрасное образование и выдали замуж за своего единственного сына. Но может ли она и дальше рассчитывать на их поддержку? Узнав, что Эдвин — не их внук, они тоже откажутся от нее. Поэтому лучше уйти самой и уберечь их от лишних страданий и разочарований.

Синди вздрогнула, когда Мартин легко дотронулся до ее руки.

— Мне нужно где-то переночевать, — сказал он. — Если ты помнишь, три года назад я продал дом своих родителей и с тех пор не приезжал сюда. Надеюсь, ты не станешь настаивать, чтобы я ехал в мотель? — В его голосе звучала насмешливая угроза.

Синди метнула на него растерянный взгляд. Сердце отчаянно затрепыхалось у нее в груди.

— Почему бы тебе не остановиться у тетки?

— Там и без меня хлопот хватает. Дом полон родственников.

Она прикусила губу.

— Мне кажется, нас неправильно поймут. Ты не согласен?

— Если тебя волнует соблюдение приличий, то, поскольку ты теперь опять незамужняя женщина…

— Вдова, — резко поправила она. — Это не одно и то же.

— Пусть будет так. Так вот, если тебя это так волнует, почему бы не попросить Салли остаться на ночь? — предложил он с иронией в голосе.