Нина Харрингтон - Фея из провинции

Самое время поехать к Николь и извиниться. Если ему повезет, то она его простит. Еще раз.

Наконец-то! Свобода!

Несколько минут Элла быстро крутила педали, стараясь поскорее выехать на прямой отрезок узкой грунтовой дороги, откинуться назад, подставить лицо ослепительному солнечному свету и насладиться ранним июльским вечером в Лангедоке.

Мягкий бриз холодил ее кожу. Средиземное море — всего лишь в нескольких милях к югу. Контраст жаркого летнего солнца и прохладного бриза был настолько осязаем, что дарил почти чувственное наслаждение.

Тишина и спокойствие загородной жизни действовали на ее усталую голову как стимуляторы. Сандрин позвонила ей утром, сразу после восьми, и спросила, не может ли она помочь с обедом для ее постояльцев, любителей джаза. Они остановились в отеле, решив провести выходные на джазовом фестивале в соседнем городке.

Как бы ей хотелось отправиться вместе с ними на этот фестиваль! Как было бы прекрасно испытать восторг от музыки, которую Элла любила и которой профессионально занималась с шестнадцати лет. Иногда она испытывала такую тоску по своей прежней жизни, что ей становилось больно. Уж лучше не думать и сосредоточиться на том, как хорошо жить в этом замечательном месте. К тому же она должна заботиться о Дэне.

Минусы того, что ей приходилось работать экономкой, смягчались тем, что хозяйка этого дома, очень симпатичная дама, бывала здесь лишь изредка. За одно это Элла готова была сделать все, чтобы прием по случаю дня рождения прошел как можно лучше. Впервые за все время, что они живут здесь, дом наполнится смехом и весельем. Разве это не здорово?

А потом Николь уедет на неделю или две, прежде чем вернуться в августе, тем самым давая возможность Элле спокойно провести школьные каникулы с Дэном.

Теплая зелень хлестнула ее по лицу, и она потратила пять или десять минут на то, чтобы подвязать несколько виноградных лоз, рядами спускающихся к пологим холмам. С другой стороны холмы отвесно обрывались в море. Птичьи трели и шелест платанов дополнял хлопающий флаг, который Дэн, потратив половину катушки скотча, прикрепил к своему сиденью.

Простые удовольствия шестилетнего мальчишки. Флаг, трепещущий от ветра, когда они ехали по дороге, доставлял ему такую радость, что Элле не хватало духа ее испортить, напомнив Дэну, что это испанский флаг и что он, возможно, не совсем уместен на юге Франции. А впрочем, это мелочи.

В Лангедоке все было совсем не так, как в Ницце или Марселе. Здесь не было ярких городских огней, деловых улиц, модных баров и пятизвездочных отелей. Это была простая фермерская земля, которая и придавала Франции ее неповторимость. Даже туристический сезон был здесь очень коротким, и маленькие отели, вроде отеля Сандрин, были заполнены только с мая по октябрь.

Элле хотелось как можно больше времени проводить с Дэном. Он рос так быстро! Каждый раз, когда ей приходилось оставлять его вечером, чтобы подработать в отеле Сандрин, у нее просто разрывалось сердце. Конечно, у мальчика была няня, и это случалось не часто, но все равно Элле были очень дороги вечера, проведенные с сыном, особенно летние, когда можно было выйти из дома и посидеть на террасе вместе с собаками.

Всего лишь один день остался до школьных каникул. Фантастика!

Молодую женщину кольнуло предчувствие. Она поежилась, несмотря на теплый бриз. Школьные каникулы означали и еще кое-что. Даже думать не хотелось об этом. Две недели Дэн должен будет провести с родственниками в Барселоне. Теми самыми родственниками, которые отчаянно боролись с ней после смерти их сына — отца Дэна, — пытаясь забрать у нее ребенка. И им это почти удалось.

«О, Кристобаль! Тебе бы понравилось, каким стал твой мальчик!»

Ей нужно было только заглянуть в глаза Дэна, чтобы увидеть мужчину, которого она любила и за которого вышла замуж. Нет, никто и никогда не сможет отобрать у нее Дэна. Теперь Элла была уверена в этом.

Даже если это и стоило ей музыкальной карьеры.

Дорога пошла на подъем, и снова пришлось крутить педали. Крик морской птицы вернул ее к реальности, заставляя вспомнить, что школа закроется через час.

Себ покинул прохладный салон машины. На другой стороне шоссе два одиноких столба от ворот указывали на въезд в «Мас Турнесол». Дом, где он родился и провел первые двенадцать лет своей жизни.

Как это было давно!

Возможно, поэтому он не предполагал, что все вокруг окажется таким заросшим, а въезд таким узким. Перспектива двенадцатилетнего мальчишки, должно быть, сильно отличается от перспективы тридцатилетнего мужчины.