София Чайка - Кто попался в мышеловку?

— И она обиделась. Валя в эти годы была немного неуверенна в себе.

— Неуверенна? Валентина? Да она превратила мою жизнь в ад!

Женя стал метаться по комнате из угла в угол. — Твоя сестра меняла ухажёров, как перчатки. Мне по-дружески нашёптывали на ухо о Валиных многочисленных романах и постельных сценах с её участием. Я больше не мог на неё смотреть. А когда она вышла замуж за этого богатого старого стоматолога, я понял, что все вокруг были правы — Валентина просто была неспособна по настоящему полюбить. До сих пор не понимаю, зачем я ей был нужен? Не такой уж завидный трофей.

Навроцкий устал вышагивать перед Лерой и опять уселся в кресло, снял очки и откинул голову на спинку.

Лера потрясённо молчала. Она даже не подозревала, что рядом с ней кипят такие страсти. Валерия, конечно, обратила внимание на то, что сестра в один прекрасный день начала заводить коллекционировать кавалеров, как жуков. Но, чтобы такое!

Лера сочувственно посмотрела на друга и, прочистив горло, начала говорить.

— Знаешь, Женя, после развода у Вали было несколько мужчин, не стану скрывать. Но в том, что в постель к своему мужу она пришла девственницей, можешь не сомневаться.

— Этого никто, кроме твоей сестры и её мужа не может знать точно.

— Понимаешь, будущий муж сообщил Вале, что он не желает в первую брачную ночь возиться с невинной девчонкой. Я была с ней в больнице, когда врач удалял ей девственную плеву. Мы даже копию протокола операции носили этому стоматологу для ознакомления.

— Вот гад! Извращенец чёртов!

— Да, но Валя уже тогда всё для себя решила. А подоплёки этого решения я не знала. К сожалению.

Они оба молчали, но Лера заметила, как Навроцкий зажмурил глаза, и по его правой щеке поползла предательская слеза. Он страдал, так же как Валя. Неужели двое хороших людей так останутся порознь?

— Жень, может, ты дашь ей и себе ещё один шанс?

Навроцкий украдкой вытер слезу и ответил:

— Ты оптимистка, Лера. Слишком много у нас с твоей сестрой разногласий.

— Но ведь в постели их нет! — Не удержавшись, воскликнула девушка, слегка покраснев. — Ведь вам было хорошо вместе.

Покачав головой, Женя всё же признал:

— Слишком хорошо, но этого мало.

— Нет, это уже много о чём говорит, — не унималась Валерия. — Пообещай мне, что ты хотя бы подумаешь об этом.

— Хорошо, я подумаю, — сдался Навроцкий.

Лера встала, собираясь уйти, но неожиданно потеряла равновесие и не упала только потому, что Женя поддержал её.

— Эй, девушка! Ты хорошо себя чувствуешь? — его обеспокоенный взгляд пробежался по бледному лицу.

Валерия больше не хотела врать.

— Я беременна, Жень.

Если Навроцкого и удивило это сообщение, то он очень удачно это скрыл.

— Лера, я готов жениться на тебе.

Девушка смотрела в его тёмные глаза и жалела, что полюбила не этого внимательного парня.

— Для меня, Женечка, самой большой радостью будет, если ты женишься на моей сестре. Вы с ней заслуживаете счастья.

— Тогда я поговорю с Киром. Он должен знать о ребёнке и позаботиться о вас.

— Нет. Не смей ему говорить. Вот увидишь, он сразу же потребует провести генетическую экспертизу. Я этого не переживу.

— Ладно, я буду молчать, пока, — Женя проводил Леру в прихожую и подал ей плащ. — Тем более, что его сейчас нет в городе. Он постоянно мотается по командировках.

— А Катя?

— Девочка живёт у старших Львовых. Она как-то раз спрашивала меня о тебе. По-секрету, конечно.

— Я ужасно соскучилась по ней, — Лера смахнула с лица ставшие привычными слёзы и вымучено улыбнулась.

— Мне пора идти. А ты не думай слишком долго. Вы — уже не малолетки. Тебе наследники нужны.

— Ты неисправима, Валерия, — скупо улыбнулся в ответ Женя. — Береги себя и ребёнка. Надеюсь, его папаша скоро одумается.

Лера больше не могла говорить об этом, поэтому легко коснулась губами Жениной щеки и ушла.

Кирилл Львов только что вернулся из очередной поездки и наслаждался вкусом нового табака. Его полтора месяца не было дома, и он почувствовал, что устал от бесчисленных гостиниц и самолётов.

Но, вместе с ощущением домашнего уюта на него навалилось одиночество. Киру нестерпимо хотелось видеть эту коварную женщину, обнимать и целовать её безупречное тело, наконец, спорить с ней. И это было ужасно. Валерия въелась в его душу, как ржавчина, и он не мог избавиться от постоянных воспоминаний о ней.