Джейн Фэйзер: Снежная ночь с незнакомцем

Дункан шел, сапогами отбивая ритм по сосновым половицам коридоров. И пытался посмотреть на Блэквуд глазами Фионы. Эта часть дома сохранила свое величие — портреты, фарфоровые статуэтки, настоящие произведения искусства и привезенные из Бельгии ковры украшали каждую комнату.

В красной гостиной он позволил Гейнзу налить ему виски, быстро проглотил напиток и снова протянул бокал дворецкому. Глядя на свою руку, он заметил почти неразличимую дрожь. Черт возьми, его беспокоила, как гуся под Рождество, предстоящая встреча с Фионой Хейнс. Это удивило его, поскольку он не мог вспомнить время, когда его интересовало мнение о нем женщины. Однако эта конкретная женщина забралась под самую его кожу и укоренилась там. Его очень волновало, что она о нем подумает.

Наконец двери в гостиную распахнулись и на пороге показалась Фиона. Она стояла, широко разведя руки, придерживавшие двери, и смотрела на него блестящими золотистыми глазами, полными гнева. На ней было бархатное платье изумрудного цвета, такого же, как и искорки в ее глазах. Оно великолепно сидело на ней. Над низким декольте соблазнительно белела грудь. Фиона выглядела так, как будто вся она, до последней мелочи, принадлежала к королевскому двору.

Черт бы побрал, она выглядела так, как будто принадлежала ему, была в его объятиях. Сейчас. Он чувствовал реакцию своего тела, чувствовал непреодолимое желание, пробуждавшееся в нем. Но было безумием надеяться на это — Фиона Хейнс заслуживала более достойного мужчины. И, кроме того, она смотрела на него совсем не так, как в ту холодную снежную ночь, которую они вместе провели под звездами. Она смотрела так, будто собиралась задушить его голыми руками прямо здесь и сейчас.

Дункан ожидал этого, и спрятал за спину покалеченную руку.

Фиона сложила руки, гордо подняла голову и решительно вошла в гостиную. Приближаясь к нему, она прищурилась.

Дункан сглотнул. Что бы она ни сказала, пусть скажет — просто скажет. Ему хотелось, чтобы это произошло и с этим было покончено, и тогда он вернется к своему одинокому существованию и забудет ее.

Фиона склонила голову набок.

— Вы бросили меня.

— Добрый вечер, — попытался заговорить он.

— Вы заставили бедного мистера Невина отвезти меня в ваш дом, как будто я заблудшая сирота.

— Уверяю вас, я этого не хотел. И думал, что это избавит вас от сомнений в отношении приличий.

Фиона фыркнула и медленно обошла вокруг него.

— А может быть, вы старались избавить себя от расспросов ваших друзей о вашей спутнице.

Его «друзья»? У него не было друзей, больше не было.

— Вовсе нет, — заверил он. — Я думал только о вас.

Она остановилась перед ним и пристально посмотрела на него. Ее глаза сверкали от гнева, а пухлые алые губы сложились в насмешливую улыбку.

— Если вы думали только обо мне, лорд, тогда почему не сказали?

— Вы спали.

— Я не об этом! — воскликнула она, ударив его по плечу. — Вы прекрасно знаете, что я хотела сказать!

Дункан полагал, что должен был знать, и тысяча ответов мелькала у него в голове.

— Я не хотел испугать вас.

Фиона подняла бровь.

— Не хотели, даже когда я говорила вам, какой вы никчемный человек?

Дункан не мог скрыть улыбку, появившуюся в уголке его рта.

— Особенно тогда. К этому моменту я был слишком унижен, чтобы признать, что это ко мне вы относитесь с таким презрением.

— Вы не были единственным униженным, могу вас заверить, — тихо сказала она и отвернулась от него.

— Приношу искренние извинения. Мне следовало сказать вам.

Фиона оглянулась.

— Да, следовало бы. — Она сдержанно улыбнулась. — Но, я полагаю, дело кончено. Нам не надо углубляться в это, не так ли? Давайте просто… — Она сделала широкий жест: — Пойдемте отсюда, ладно?

Дункан чувствовал приближение первой разрушительной волны разочарования.

— Конечно. — Он указал на дверь — Давайте пообедаем.

— А я думала, вы никогда не предложите, — сказала Фиона, одаряя его сияющей улыбкой, от которой у него подгибались колени.

В столовой Дункан говорил очень мало, чувствуя, что не способен поддержать разговор. Зато Фиона выглядела веселой и оживленной.

Дункан мог бы просидеть так всю ночь, слушая ее рассказы, глядя на выразительные движения ее рук, лицо, озаренное улыбкой. Фиона не один раз отводила взгляд от его лица. И казалось, будто она не видела на нем следов пожара. Когда она говорила, то смотрела ему в глаза. Временами, рассказывая что-то, дотрагивалась до его поврежденной руки и, казалось, совсем не замечала этого. Постепенно Дункан начал понимать и удивляться, как спокойно она воспринимала его ужасный вид. Затем Фиона без всякого смущения упомянула, как была поражена, увидев разрушенное крыло дома.