Карла Кэссиди: Укради меня у судьбы

Шерри напряглась, поджала губы, и в ее зеленых глазах сверкнул предупреждающий огонек опасности.

Она положила чемодан на кровать.

— Три дня, Клинт. Клянусь, это все, что у меня есть. Найди эту сердцеедку Кэнди и разберись, что же произошло.

— Все будет сделано, — немедленно согласился он.

Вместе они вернулись на кухню. Шерри едва взглянула на спящую малышку.

— Я дал ей целую бутылочку молока. Похоже, она осталась довольна, — объяснил Клинт. Затем подхватил ключи с подставки рядом с холодильником. — Мне пора на работу. Энди сейчас держит оборону один, и кто знает, что он там натворит, — сказал Клинт и улыбнулся, ожидая от Шерри ответной улыбки, но тщетно. Тогда он вздохнул, гадая, сколько продлится его наказание. — Я вернусь к ужину, часов в шесть.

Спустя какое-то время Клинт ехал к участку, и его голова была полна мыслей о Шерри и ребенке.

Если он хочет быть честным с самим собой, то должен признать, что никогда не понимал всей глубины той боли, которую испытала Шерри, когда ей объяснили: тяжелая форма воспаления матки не оставляет ей никакой надежды иметь детей. Это случилось пять лет назад. Он думал, Шерри свыклась с этой мыслью, но выражение ее глаз, когда она увидела Кэтрин, доказывало Клинту обратное.

Он сам никогда особенно не задумывался о том, что пора заводить детей. Несколько лет назад, когда они с Шерри строили совместные планы на будущее, они говорили и о детях, но то было в теории, а не жгучим желанием его души.

Когда Шерри разрушила все их планы, расторгнув помолвку, Клинт пытался переубедить ее, разъясняя, насколько ему все равно, может она иметь детей или нет. Он будет доволен и тем, что в его жизни будет только она, Шерри. Но ей этого оказалось недостаточно. Она убедила себя и его, что ее чувства к нему изменились и она больше не любит его. Одного мужчины без ребенка ей было недостаточно.

Клинт упрятал эти мысли туда, откуда они пришли: в свое далекое прошлое, о котором он теперь редко вспоминал. Он и Шерри смогли забыть свои романтические чувства друг к другу, и между ними возникла особенная, заботливая дружба.

Он припарковал машину перед маленьким кирпичным зданием, которое порой служило ему вторым домом. Выходя из машины, Клинт подумал с надеждой, что сегодня он не подверг эту дружбу риску своей отчаянной просьбой.

Шерри стояла у кухонного окна, спиной к спящей малышке, дивясь, почему, черт побери, она согласилась на все это.

Когда она с болью в душе умчалась прочь от дома Клинта, ее решение не возвращаться было тверже алмаза: он просит от нее слишком многого.

Она вернулась к себе в квартиру и отчаянно попыталась выбросить из головы все мысли о маленькой девочке, о милых пухлых щечках, огромных голубых глазах, о том, как доверчиво ребенок прильнул к ее груди, когда Шерри взяла его на руки.

Прежде чем она поняла, что делает, Шерри побросала какие-то вещи в чемодан, позвонила своему боссу в бар и выпросила неделю за свой счет. Безумие. Чистое безумие было так поступать.

Шерри отвернулась от окна и посмотрела на спящую малышку. Легкие пряди светлых волос покрывали макушку, крошечные губы изогнулись в улыбке, словно ей снились приятные сны.

Механически она станет менять ей подгузники, кормить, когда та будет голодна, но все это без участия души и сердца. Только так она сможет пережить последующие несколько дней. Ей необходимо держать неприступный, непроницаемый заслон вокруг своего сердца.

Женщина нахмурилась, вспоминая последнюю, на ходу брошенную реплику Клинта, что он будет дома к ужину, часов в шесть. Что это ему взбрело в голову? Решил, видимо, что на следующие три дня он приобрел себе жену? Если он убежден в горячем желании Шерри готовить и убирать за ним, помимо забот, связанных с ребенком, ему придется пересмотреть свою точку зрения на ее согласие.

День прошел быстро. Малышка спала почти до полудня, потом Шерри напоила ее еще одной бутылочкой молока, устроила в гостиной, расстелив на полу одеяло, и дала несколько пластиковых ложек, крышек и чашек, чтобы Кэтрин поиграла с ними. Однако девочка почти сразу бросила эти игрушки, отдав предпочтение пальцам своих ног.

Шерри понимала, что делает, думая о малышке не как о ребенке по имени Кэтрин, а просто как о ребенке. Таким образом она сохраняла расстояние между ними, не давая своему сердцу поддаться чарам этого чудного младенца.

Кэтрин была хорошей девочкой и сама заняла себя — сначала играла с пальчиками ног, потом стала пытаться ловить солнечные зайчики, проникавшие через окно. Утомившись, скоро она снова уснула. Шерри накрыла ее легким одеяльцем и погладила тонкие пушистые волосы на макушке.