Пола Льюис: Дело особой важности

— Вендетту? — Он с любопытством приподнял одну бровь. — Что-то в этом есть от мелодрамы, не находишь?

— Не нахожу. И с каких это пор итальянцы, а тем более семья Барези, могут забыть или простить оскорбление?

— Что ж, ты права. Разумеется, кое-что прощать нельзя. — На мгновение их глаза встретились. Лори тут же залилась краской и опустила затрепетавшие ресницы.

— Но какое это имеет отношение к печальной участи «Пэджет Кристал»? — спросил он.

— Самое что ни есть прямое. Да за четыре года ни один наш шаг не обходился без того, чтобы не появился ты и не вставил нам лыко в строку. Мы подписали контракт с международной гостиничной сетью, но тут выяснилось, что ты влез к ним с более выгодным предложением. А вспомни хотя бы переговоры о поставке стекла на тот туристический суперлайнер: ты запросил у них такую ничтожную сумму за подряд, что я до сих пор удивляюсь, как тебе удалось заработать на нем хоть пенни.

— Уверяю тебя, Лори, — вкрадчиво вставил он, — что я ни разу еще не заключал соглашения, в результате которого Барези остались бы в убытке.

— Верю-верю, — с горечью в голосе согласилась она. — А потом, когда курс наших акций упал до предела, ты скупил их подчистую — через подставных лиц, разумеется, так что мы даже не знали, откуда исходит удар, хотя могли бы, конечно, догадаться. А теперь ты готов добить нас окончательно.

— Добить? Я бы сказал — кинуть вам спасательный круг, оказать первую медицинскую помощь.

— О да! Завел на рифы, лишил руля и ветрил, и теперь рассуждаешь о спасательном круге.

— Хватит!

В глазах Алекса полыхнуло пламя гнева, и Лори отступила назад, но он вскочил на ноги и развернул ее лицом к себе.

— П-пусти… — Больше Лори ничего не удалось произнести, ибо он с силой прижал свои губы к ее рту.

Она пыталась противостоять непрошеному вторжению. Но Алекс отклонял ее голову назад до тех пор, пока из ее горла не вырвался слабый протестующий стон, и тут ее губы разжались, и он протолкнул внутрь язык и завладел ее ртом полностью.

В глазах Лори металось зеленое пламя, она обмякла в его руках, чувствуя, как постепенно вкус его поцелуя, мужской запах его тела заполняют всю ее без остатка. В следующее мгновение она уже снова была в саду венецианской виллы. Ночной ветерок ласково шелестел ветвями кипарисов, а вдали раздавались смех и крики, несущиеся с террасы; в честь ее отъезда семья Барези устроила вечеринку.

Но здесь, в саду, они были только вдвоем. Алекс был в простых голубых брюках и белой рубашке с расстегнутым воротом, а Лори — в лучшем своем белом поплиновом платье без рукавов. Он сорвал две нежно-розовые розы и торжественно воткнул ей в волосы. Она робко улыбнулась, глядя на него, и тут он как бы невзначай обнял ее за плечи.

Лори напряглась, но вскоре успокоилась, прижавшись к нему. Алекс, наследник империи Барези, в свои двадцать семь лет выглядел ненамного старше. Его образ жизни служил неиссякаемым источником скандального материала для колонок сплетен в итальянских газетах. Но с ней он неизменно вел себя так, словно был всего лишь заботливым старшим братом…

Тропа вела к круглому мраморному бассейну; лунный свет наполнял его мерцающими голубыми искрами. В глубине резвились рыбки, а на поверхности плавали лилии. Лори присела на парапет и погрузила руку в воду, ощутив течение горного ручья, вливающегося в бассейн. Она, улыбаясь, обернулась к Алексу. В темноте лицо его было едва различимым пятном, бледневшим над рубашкой, но в его пристальном взгляде было нечто такое, отчего у нее перехватило горло так, что она едва могла дышать. Он отвел в сторону прядь ее шелковистых пепельно-светлых волос, почти белых при свете луны.

— Знаешь, Лорина, ты очень похожа на боттичеллевскую Примаверу. Те же огромные глаза цвета моря, цветы в волосах — само воплощение весны.

Голос Алекса звучал напряженно; Лори подняла на него глаза, губы ее слегка разжались, он распустил ее волосы, и они рассыпались по плечам. Алекс поставил ее на ноги, обняв руками за плечи, и поцеловал. Вначале поцелуй был очень нежным, даже робким. Лори была настолько поражена, что застыла в его объятиях, но он стал более настойчивым, и — как сейчас — язык его преодолел сопротивление ее губ и зубов, и его пряное дыхание смешалось с медовым ароматом ее рта.

Он положил руку девушке на грудь, и Лори ощутила, как где-то, очень глубоко внутри, шевельнулось доселе неведомое ей чувство. Она хотела сопротивляться, но ноги ее словно налились свинцом, она не в силах была даже двинуться с места. Но тут он что-то пробормотал, сдвинул руку ей на талию и привлек ближе к себе. Лори с ужасом ощутила, как что-то твердое прижалось к ее телу, и ее охватила паника.