София Чайка - «Горящая» путевка

Но она не хотела от него нежности. Поэтому он решил дать ей то, что она требовала в данную минуту — страсть, всепоглощающую и неистовую.

Он отпустил ее лицо и вдавил пальцы в упругие ягодицы. Она ответила ему приглушенным поцелуем вздохом, и Гоша понял, что движется в нужном направлении. Он оставил левую руку ласкать упругую плоть, а двумя пальцами правой руки сжал напряженный коричневый сосок. Ками тут же потерлась о Гошу животом, и он тоже не удержался от стона.

После этого Камилла ловко стащила с него шорты почти до колен и завладела накаленной плотью. Громов тотчас понял, что не выдержит подобных экспериментов, и поэтому подхватил женщину на руки и, путаясь в оставшейся на нем одежде, бегом бросился к кровати.

Она с нескрываемым удовольствием и видимым нетерпением ждала, пока он высвободит ноги из штанин, а затем потянула его на себя.

Это оказалось непередаваемо чудесно — лежать на желанной женщине, беспрепятственно касаться ее кожи, а не глянцевых листков журналов, ощущать слегка солоноватый вкус кожи ее груди, твердых сосков, живота. Он благоговейно поцеловал темные волосы у развилки ее ног через кусочек красного кружева, а затем поддел большими пальцами тоненькие веревочки, соединяющие два ажурных треугольника, и стащил их с ее бесконечно длинных ног.

Но когда Громов собирался попробовать на вкус ее самое горячее местечко, Ками вскрикнула:

— Потом! Ты сделаешь это позже! Хочу тебя. В себе. Всего.

Поздним вечером море не выглядело лазурным и бескрайним. Оно золотилось в отражении лучей спрятавшегося за горизонт, уставшего за день солнца, и казалось, постепенно превращалось в розовато-оранжевые облака. Но скоро и они уступят место темной, загадочной синеве южного неба, уже завладевшего восточной частью небосвода.

Волны лениво набегали на постепенно остывающий песок почти опустевшего пляжа, а затем запасливо уносили его с собой в неизведанные глубины, такие же таинственные, как выражение на лице Рафаэля.

Он и днем выглядел очень красивым, а вечером становился по-настоящему загадочным. С тех пор как они, взявшись за руки, спустились на пляж по ступенькам, вымощенным ракушечником, он был неизменно галантен и не делал ни малейшей попытки приставать к ней.

Это радовало Лизу и слегка задевало. Неужели в ней на самом деле не было ничего сексуального, как ей когда-то недвусмысленно заявил ее однокурсник Стас Морквин? Тогда почему иностранец пригласил ее на свидание? Такому привлекательному мужчине ничего не стоило заполучить любую.

Возможно, сейчас рядом с ним нет подходящей женщины, и он элементарно скучает и хочет развеяться? Странно, тогда почему он не выбрал для этого Ками? Он явно ей понравился, хотя и не так сильно, как «викинг».

Лиза догадывалась, чем в эти самые мгновения занималась ее подруга с Громовым. И стоило девушке подумать об этом, как ее щеки снова заполыхали румянцем.

— О чем вы сейчас подумали?

Он очень наблюдателен, этот официант. А она слишком простодушна и не умеет скрывать свои мысли, но зато может их направить в другое русло.

— Вы обещали мне сказку.

— А вы готовы выслушать ее?

— Ведь я же здесь, не так ли?

— Хорошо. Тогда начнем. Только нам лучше присеть — сказка длинная. Поискать для вас шезлонг?

Она отрицательно покачала головой и устроилась прямо на песке, подогнув ноги. А Рафаэль сел слева от нее, за спиной, а затем прошептал на ухо:

— Посмотрите на море и представьте красивый древний восточный город с уютными тенистыми двориками, маленькими фонтанчиками и торговыми лавками. На окраине города стоит величественный дворец, где живет султан, его семья и многочисленные слуги.

— И наложницы?

Она не хотела оборачиваться, чтобы увидеть реакцию на свой вопрос, но почувствовала, что Рафаэль улыбнулся.

— И наложницы, многочисленные и красивые, со всех концов света. Но он любит лишь свою жену и сына, которого лично назвал Доганом, что означает сокол. Султан мечтал, чтобы его наследник имел такое же острое зрение, был таким же стремительным и летал высоко, всегда достигая поставленной цели.

— Похвальное желание. Но любить свою жену и иметь многочисленных наложниц — это как-то странно. Не находите?

— Это только традиции, дорогая Лиза.

— Мне не нравятся такие традиции. Так что же случилось с Доганом?

— Он влюбился.

— В наложницу отца?

— Нет. — Его дыхание легко, но волнующе щекотало ее шею и верхнюю часть спины, вызывая легкую дрожь. Но Лизе не хотелось отодвигаться в сторону. Все происходящее — море, вечер, сказка, Рафаэль — было настолько завораживающим, что походило на магию. И Лиза никогда не ощущала ничего подобного. Она решила послушать, посмотреть и подождать, что будет дальше. А мужчина за ее спиной тем временем продолжал убаюкивать бдительность Лизы своим чарующим голосом. — В Арзу, дочь местного купца.