Бетти Райт - Я хочу на тебе жениться

Но, разумеется, при таком подходе к труду своих подчиненных работодатель не должен злоупотреблять их бескорыстной самоотдачей, не должен без конца закручивать гайки и выжимать из них последние соки. Он должен знать меру.

Кэтрин относилась ко всем этим вещам с особой чувствительностью. Но, с другой стороны, она понимала, что в своей работе ей не следовало делать даже малейших промахов, чтобы они случайно не омрачили ее будущее.

Уже больше часа она стенографировала под диктовку своего нового босса. А потом стенограмму придется еще расшифровывать — перепечатывать на машинке. С каждым словом, фиксировавшимся ею на бумаге, ее нервы сжимались все сильнее и сильнее. Сжимались в невидимую, опасную пружину. Но нет, она сумеет сдержать эту пружину! Сумеет сдержать себя. Ибо ее воля и четкое видение поставленной цели были сильнее любой завитушки, пусть даже свитой из живых нервов.

Кэтрин ничего не имела против: она готова была работать на новом месте в первый же день на все сто десять процентов. Только… только ведь сегодня у нее был день рождения. Дома ее ждали мама с дочуркой. Когда она приедет с работы домой, мама сходит за китайской едой, а после ужина они будут по очереди держать на руках Энни и смотреть кинофильм, который Кэтрин заранее взяла напрокат. Конечно, все это не будет похоже на грандиозное застолье, каким большинство людей представляют себе празднование дней рождения, но ее такая скромная, сугубо домашняя вечеринка вполне устраивала.

Кэтрин взглянула на часы: стрелки показывали уже семь вечера, а конца-края работы еще не было даже видно. Она вздохнула, подняла телефонную трубку и, отбросив назад прядь рыже-каштановых волос, приложила ее к уху. Затем набрала домашний номер и, когда на другом конце провода раздался голос матери, произнесла:

— Привет, ма, это я опять. Похоже, нам придется отменить все торжества по случаю моего дня рождения. Даже не знаю, когда смогу отсюда выбраться.

— Ты все еще трудишься? О боже!

— Я расскажу тебе обо всем, когда приеду, но это вряд ли получится скоро. Да, ма, не забудь напомнить мне, чтобы я позвонила домой мистеру Лэндмарку и сообщила ему мои новости.

— Я оставлю тебе записку об этом, дочка. Мне очень жалко, что в такой день ты все еще трудишься. Но у нас с ангелочком все в порядке. Мы неплохо проводим время.

— Я рада за вас. А сколько сладких булочек она выпросила у тебя сегодня?

— Не смей так говорить о моем ангелочке!

— Мам…

— Всего три, но они были такие малюсенькие…

— Мам, не вздумай давать ей еще. Чтобы ни одной больше! Ясно? И вообще: она ела что-нибудь за ужином?

— Да. И я ее помыла в ванне. А сейчас мой ангелочек уже трет глазки, хочет баиньки… Знаешь, когда Энни таращит на меня глазенки, клянусь, она как две капли воды становится похожа на твоего отца: тот точно так же пялил на меня глаза…

— Знаю, ма. — Кэтрин улыбнулась. — Ну, а теперь мне пора опять браться за работу. Увидимся. Поцелуй за меня мою крошку.

— Ну, конечно, дорогая. Будь внимательна за рулем, когда поедешь домой.

— Разумеется, ма. Целую тебя.

Кэтрин положила трубку; к ней вернулось хорошее расположение духа. Со свойственной ей решительностью она вновь уселась за машинку и начала печатать. Войдя в привычный рабочий ритм, женщина опять потеряла счет времени и, только когда у нее сильно потянуло шейную мышцу, ей пришлось сделать паузу, вытянуть вперед ноги, а назад — руки и расслабиться всем телом.

— Кэтрин. — Голос Джеймса заставил женщину вздрогнуть, ее сердце тотчас пустилось куда-то вскачь; она даже не услышала, как он открыл дверь кабинета. — Прости, что я так злоупотребил твоим временем в такой день. Ведь сегодня у тебя день рождения! Я опять просматривал твое резюме и случайно обратил внимание на сегодняшнее число…

Она постаралась изобразить на уставшем лице как можно более естественное подобие улыбки и тихо сказала:

— Такое иногда бывает. Но ведь свет на этом не сошелся клином.

— И тем не менее получается, что после нашей беседы я сразу бросил тебя в логово льва, даже не посмотрев на часы. Позволь мне пригласить тебя на ужин, чтобы я хоть как-то мог искупить свою вину.

— О нет, что ты! В этом нет никакой необходимости.

— Я настаиваю. Какую кухню ты предпочитаешь? Китайскую? Мексиканскую?

— Я люблю китайскую, но…

Кэтрин замолчала, почувствовав, что в его голосе прозвучал вызов. О боже, неужели она уже не доказала ему, что у нее и без китайской кухни давно развито чувство локтя и долга и что, если по работе надо сделать что-то сверх нормы, она всегда сделает? Вдруг женщина ощутила холод внутри живота, словно туда попали кусочки льда, и тотчас в голове мелькнула мысль: «А не переоценила ли она Джеймса? Что, если он вовсе не эталон делового человека, а обычный бабник?»