Эмма Диксон - Непредсказуемый мужчина

Но она видела его в действии, с Джинн. У него, безусловно, неуемный аппетит. И Элин отвергла предположение, будто он знал тетушку Жаклин лучше нее. Если не считать связывающих их уз родства, Элин шесть лет посещала тетину школу, слушала ее лекции и приказы, и в полной мере испытала на себе тетушкину жизненную философию. А эта философия отрицала все, за что выступает Пол Дуглас.

Вдруг эти воспоминания отошли на второй план. Открывая машину, Элин скептически выгнула бровь и посмотрела на Дугласа.

— Мне очень жаль, что я не знала тетю так хорошо, как, очевидно, знали ее вы, но, полагаю, вы ошибаетесь относительно ее мнения о вас. Могу сказать точно, что она о вас думала.

Он улыбнулся, оставаясь невозмутимым:

— И что же она обо мне думала?

— Она говорила, что вы гений и дурак. Гений в смысле того, на что способны, и дурак в смысле того, что делаете, — с немалым удовольствием пересказала Элин.

Он вскинул голову, словно обдумывая эти слова и сверяя их с тем, что знает сам.

— Она так говорила? — осведомился Пол с чувством, подозрительно напоминающим восторг.

— Да, говорила, — заверила его Элин уже с меньшим удовлетворением.

Он откровенно обрадовался.

— Видите? Она любила меня, несмотря ни на что! Завтра я должен увидеться с моим поверенным, — с удовольствием добавил Пол.

Элин растерялась:

— Зачем?

— Хочу, чтобы эти слова были эпитафией на моей могиле. А теперь, если вы откроете багажник, мы сможем начать выносить ваши вещи.

Он снова это сделал — удивил до такой степени, что Элин забыла, зачем сюда пришла. Раздраженно вздохнув, она нажала кнопку, чтобы открыть багажник.

Пол поднял крышку и принялся вытаскивать ящики. Он работал молча, быстро и деловито, перенося ее вещи в лифт. Лицо, столь подвижное и провокационное, теперь замкнулось. Элин озадачило охлаждение его интереса. Она спрашивала себя, не обидела ли его чем-нибудь? И одновременно пыталась отогнать от себя это беспокойство. Пол Дуглас не тот человек, чей интерес ей хотелось бы завоевать.

И все же молчание Пола задело Элин. В нем угадывалось пренебрежение, причины которого она не понимала. Какое он имеет право ее презирать? Когда последний ящик оказался в квартире, она обрадовалась, что у нее больше нет нужды терпеть нежелательное общество.

Элин изобразила вежливую улыбку.

— Большое спасибо. С вашей стороны было очень любезно помочь мне.

Он выпрямился и насмешливо взглянул на нее:

— Что ж, надеюсь, Старый Жак не переворачивается в гробу!

Это была колкость, и Элин нахмурилась.

— С чего бы? Я же не могла въехать в эту квартиру против ее воли.

Его губы скривились.

— Вы знаете, почему Старый Жак составила такое завещание, Эли? Ваша тетушка мне сказала, что в вашем мизинце больше художественного таланта, чем она у кого-либо видела за всю свою педагогическую карьеру. Она считала, что ваша семья подавляет ваш талант, и хотела освободить вас от их влияния. — Он насмешливо провел рукой по ее вещам. — И все же я не вижу мольберта, полотен…

— Я не пишу картин! — выпалила Элин, которую возмутил намек на то, что ей не удается жить согласно тетиным суждениям.

Он с вежливым интересом поднял бровь:

— Да?

— Есть другие формы искусства, — язвительно заметила она. — И если уж на то пошло, вы только что носили мои работы.

Его взгляд упал на пластиковые мешки, и Элин с удовольствием увидела, как он удивился.

— Гобелены?

— Нет, не гобелены. — Она сделала шаг вперед и взяла мешок со своей лучшей работой. — Погодите… я вам покажу. А тогда можете извиниться.

Не дав ему возможности ответить, Элин прошла в спальню хозяйки, развязала мешок и вынула оттуда тщательно свернутое постельное покрывало. Затем положила сверток на постель, развернула его, убрала папиросную бумагу и расправила покрывало так, чтобы оно находилось в самом выгодном положении. Прежде чем позвать Дугласа, с гордостью его оглядела.

Тут в ее душу неожиданно закралось сомнение. А что, если он не одобрит ее произведение? С другой стороны, глупо прятать голову в песок. Ее работа или конкурентоспособна, или нет, а реакция Пола пойдет ей только на пользу.

Элин сделала глубокий вздох и позвала его. Ее потребность в одобрении была такой сильной, что она совершенно не подумала, что спальня — последнее место, куда приличная, разумная девушка может пригласить малознакомого мужчину.

«Рассвет над горами» был самым потрясающим из ее рисунков, и он ей нравился — пурпурный и иссиня-черный бархат гор, огромное золотистое атласное солнце, светло-голубые и розовато-лиловые полоски неба, лимонные и розовые облака из шелка, более темные бархатные облака, уравновешивающие горы. Конечно, для этой комнаты такое покрывало не подходило. Ковер тетушки Жаклин, затканный грибками, и кружевные занавески не соответствовали его ярким расцветкам, но для Элин именно это произведение искусства было доминирующим.