Настя Горева - Непредсказуемый спектакль

1.

–Твою ж мать – то!!!

Вопль отчаянья и злости вырвался у меня непроизвольно при виде моей машины. Стекла, капот, багажник и все двери моего любимого старенького «Мустанга», презентованного мне моим старшим братом на окончание школы, были заляпаны непонятным красным веществом. Я сжала кулаки и притопнула ногой от досады, издав при этом толи писк, толи визг.

Кипя от злости, обиды и отчаянья, я стала оглядываться по сторонам в поисках того, кто это сделал. При этом я была похожа на кипящий чайник, вид разъяренный, лицо красное, пар из ушей. Вот – вот разлечусь на мелкие кусочки от неминуемого взрыва.

– Паркер! Гадина белобрысая!

Я отлично знала, кто это сделал. Джастин Паркер был огромной занозой в моей заднице. Это главный раздражитель всей моей тихой и размеренной жизни. Ненавидеть друг друга мы начали, кажется, с первого взгляда. Когда это было, никто уже и не помнит, с чего все началось, кстати, тоже. Но на протяжении всех трех лет обучения мы проявляем небывалую фантазию, неустанно портя друг другу жизнь.

Сам факт присутствия этого омерзительного блондина выводил меня из себя. А если нам было суждено где-то встретится, то без подколов, шуток, шпилек и оскорблений никак не обходилось. А без мерзких пакостей, в виде проколотых шин и кофе на капоте автомобиля не обходился ни один день.

Паркера я, ясное дело, не нашла. И, слава Богу. Иначе я бы его на мелкие кусочки порвала без анестезии. Скорее всего, уже вальяжно восседает за центральным столом в столовой в окружении своей команды и всей группы поддержки. Капитан как ни как. Баскетболист чертов! И почему его каток не переехал?!

Я еще раз взглянула на моего многострадального «малыша». То, что на нем было, явно смахивало на краску, распыленную из баллончика. Это, я так полагаю, за испорченный плеер. Ну, заноза белобрысая! Доберусь я до тебя!

Я уже собиралась уходить, как мне в глаза бросился блестящий капот белоснежной паркеровской «Ауди». Мерзко хихикнув, я направилась к любимице нашего несравненного красавца, естественно, с пакостным намерениями, по пути доставая бутылку с апельсиновым соком. Я очень любила этот напиток, но для Паркера мне ничего не жалко. Мерзко улыбаясь, я, хорошо встряхнула бутылку, открутила крышку и разлила сладкий и липкий сок на белый капот машины, не забыв про лобовое стекло.

Удовлетворив мое затронутое эго маленькой пакостью, я с чувством легкости направилась в сторону столовой, где меня уже ждали мои подруги. Буквально подбегая к столовой, я увидела стоявших на крыльце Абигел и Линду.

На самом деле, мы вместе снимали квартиру недалеко от нашего университета. Обе были высокими, при моих – то метр шестьдесят пять, и обе брюнетки. Только если у голубоглазой Линды они были подстрижены под удлинённое каре, то у сероглазой Абигел они непослушными кудряшками разметались по плечам и спине.

Мы учились на разных факультетах, но нас объединяет взаимное чувство к Паркеру. Они, так же как и я, на дух не переносили смазливую мордашку Белобрысого. Но если ни Линда, ни Абигел не удостаивались должного внимания, то мне от его подколов, шпилек и пакостей проходу не было.

Я быстро вбежала по ступеням. Линда отлепилась от колонны, которую подпирала своей пятой точкой.

– Ну, и где ты так долго капалась?

Я состроила язвительную мордашку и ответила таким же тоном:

– Ну, начнем с того, что мой путь пролегать через парковку. И вы не за что не поверите, что я там увидела…

На последних словах меня снова начала охватывать ярость.

Они посмотрели друг на друга и, не поворачиваясь ко мне, с ехидными улыбками протянули:

– Паркер!

О нашей взаимной «любви» знал не только наш курс, но и весь университет. Каждый раз все с непередаваемым восхищением любовались, как мы тявкаемся и, конечно же, всех волновало, чем же закончиться эта «битва титанов». Мне, сказать честно, и самой было интересно, к чему это все приведет.

– И что опять этот Белобрысый натворил? – с интересом спросила Линда, улыбаясь своей ехидной улыбкой уже мне.

– Эта безмозглая обезьяна – начала я с сарказмом, чтобы не начать злиться снова, – обрызгала краской мою машину.

Линда и Абигел удивленно переглянулись. Да, удивляться было чему, такого еще не было. Проявляет фантазию, мерзкое создание.

– Это, я так понимаю, за утопленный тобой эмпэтришник, – скорее утверждала, чем спрашивала Абигел.