Джоанна Рид: Между адом и раем

Кэти скорчила гримаску.

— Мы ему расписали, как ты штурмуешь горы и покоряешь реки.

Сандра улыбнулась. Кэти опустошила свою бутылку.

— Почему ты нам с самого начала не сообщила, как он выглядит?

— Я на это и внимания не обратила. — Она не сомневалась, что Кэти хорошо рассмотрела его: и глубокие темные глаза, и мощный подбородок. Почему же ей стало от этого немного грустно? Сандра почувствовала, что теряет над собой контроль.

Кэти уныло нахмурилась.

— Если ты еще скажешь, что не заметила его глаза, способные растопить снега на Аннапурне, я с тобой больше не знакома. — Она уперла руки в бока. — Ладно, Сандра, признайся, чего ты ждешь? Кого ты ждешь? У тебя кто-то есть дома?

Девушка покачала головой.

— Никого и нигде. Моя жизнь — моя работа, и это единственное, чем я дышу.

Сандра, смутившись, оборвала себя — фраза показалась ей слишком высокопарной. Она попрощалась с группой и вернулась к себе в комнату…

А сейчас она стояла на грязной улице и с грустью смотрела на белые горы, возвышавшиеся вдали. Довольно, как можно жалеть себя, когда горы будут и завтра, и через неделю. И она станет карабкаться вверх, все выше и выше. Если все сложится благополучно, она сможет встретить новую группу уже в Пекине на следующей неделе. По возвращении из больницы надо будет сразу же посмотреть расписание самолетов.

В приемном покое снова было полно народа. Вчерашняя женщина за столиком холодно и подозрительно посмотрела на Сандру, словно та собиралась что-то украсть. А может, просто не узнала в этой умытой и причесанной молодой леди взлохмаченную и пропыленную туристку? Наконец служащая указала ей в сторону одной из палат.

Сандра обошла женщину с белой повязкой на голове, скребущую желтоватый кафель пола. Острый запах дезинфекции ударил в нос, вызвав горькие воспоминания о других больницах, о других недугах и пережитых страданиях.

Скорее прочь отсюда — на свежий воздух! Но, помедлив мгновение, Сандра отодвинула тонкую занавеску у кровати Лиз. Увидев ее слабую улыбку, девушка почувствовала укол вины. Как могла она даже подумать о том, чтобы удрать?

Сандра поставила соломенную сумку на край кровати и вынула гроздь сладких бананов, пакетик миндаля и несколько журналов, купленных в гостинице.

— Когда я смогу уехать? — нетерпеливо спросила Лиз.

Сандре не хватило мужества сказать правду.

— Как раз это я и собираюсь выяснить у вашего доктора.

— Он заходил рано утром вместе с другим врачом и задал столько вопросов про спину, что я совсем забыла, о чем хотела спросить.

Итак, даже недовольный тем, что Лиз здесь, он все же уделил ей внимание. И, просидев допоздна с группой, был уже в больнице, когда Сандра нежилась в ванне и лениво завтракала. Мур, надменный доктор Мур, сам того не подозревая, заставил Сандру испытать стыд.

— Что вы о нем думаете? — Сандра осторожно присела на край кровати.

— Он замечательный. — Лиз откинулась на подушку. — Он осмотрел мою спину и все объяснил про позвоночник. — Она нащупала листок бумаги на столике у кровати. — Даже нарисовал мой сместившийся диск. Нам так повезло, что мы попали сюда, Сандра. Нам повезло, что он здесь.

Сандра кивнула и помогла Лиз устроиться поудобнее. Конечно, это удача, подумала она, выйдя в холл и направляясь к операционной, в которой работал «замечательный» доктор. Хотя индусский бог Вишну наверняка сказал бы, что это просто судьба.

Утренняя планерка удивила Мура тем, что никто из непальских докторов не возражал против американской пациентки, особенно когда он упомянул о возможном денежном взносе для больницы. Хотя чему тут удивляться — больница нуждалась в каждой мелочи, она зависела от благотворительности — иначе не выжить. И сейчас Мур уже жалел, что держался вчера с Сандрой так высокомерно.

Она вызвала раздражение своим появлением, попыткой купить его. Он думал, что с приездом в Непал навсегда расстался с миром подобных женщин. Ему здесь было так хорошо, а она ворвалась, словно вихрь, смутила его покой, нарушила обыденность существования.

Взять вчерашний вечер. Он никогда не сходился в Непале с американцами, никогда не обедал он в местах вроде «Як и Йети», никогда не выпивал в «Рум Дадл». А сегодня? С чего это вдруг все утро он кидал нетерпеливые взгляды в маленькое оконце на двери операционной, ожидая, не мелькнет ли за ним ее лицо? И когда это случилось, почему он так быстро отвернулся?

В то утро три медсестры отправились домой на праздник Дазайн, из-за чего каждая операция катаракты длилась вдвое дольше. Наконец он закончил четвертую и вышел в холл, где возле стены его ждала Сандра. Сегодня в кремовой, на манер крестьянской, просторной блузке она больше походила на цыганку, чем на покорительницу горных вершин.