Дебора Тернер: Днем и ночью

— Ну почему ты не можешь мне поверить? — всхлипнула она, шаря по карманам в поисках носового платка. — Почему ты так уверен, что видишь меня насквозь, можешь читать в моих мыслях то, чего я сама не знаю. Что я должна сделать, чтобы ты мне поверил? Расписаться кровью? Не пойду я за тебя замуж! — крикнула она вдруг дрожащим голосом, и слезы хлынули ручьем.

— Когда ты поняла, что любишь меня? — спросил Алан без всякого выражения.

— Откуда я знаю! — Морин лихорадочно попыталась вспомнить, когда же все это началось. — Наверное, тогда, когда я увидела тебя на перроне, такого самоуверенного, и ты сначала улыбнулся мне, а потом, когда узнал, что я не Келли, а Морин, состроил такую ужасную рожу. Ты меня сразу же удивил. И озадачил. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, и не представляла, как это бывает. Но с момента твоего появления вся моя жизнь перевернулась. И это меня напугало. Ты напугал.

— Ты меня тоже пугала, — ответил вдруг Алан. — Я видел перед собой очень красивую женщину, которая свела с ума, а потом бросила Тоби; понимал, что должен держаться как можно дальше от тебя, а сам притягивался, как магнит к железу.

— Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь выглядел испуганным, — буркнула Морин. — Разве что в глубоком детстве.

— Послушай же меня, Морин, — сказал Алан терпеливо. — Я только пытаюсь объяснить, что тебе не из-за чего так плакать и убиваться.

Она не слышала, как он сел, но внезапно его руки крепко обняли ее сзади за плечи. Она ощутила спиной его горячее сильное тело, и чувство надежности окутало ее, заставляя расслабиться и успокоиться.

Алан нежно поцеловал Морин в затылок, и по всему ее телу разлился жар.

— Нам с тобой слишком хорошо вместе, чтобы ломать голову над тем, что это такое — сексуальное притяжение или любовь. Какая, в конце концов, разница? — пробормотал он. — Если не требовать слишком многого, у нас будет прекрасный брак.

— Ты безнадежен, — сказала она с отчаянием. — К тебе невозможно пробиться. Ты не слышишь меня.

— Поверь мне, — сказал Алан мягко. — Я женюсь на тебе, чего бы это ни стоило. И я буду тебе хорошим и верным мужем и отличным отцом нашему ребенку. Не понимаю, почему тебе так важно, чтобы я поверил в твою любовь?

— Не знаю! Наверное, это задевает мое самолюбие. Я не ребенок и в состоянии разобраться в собственных чувствах!

Пылая от негодования, Морин со всей силы ударила кулачком по земле. Алан молниеносным движением схватил ее за руку.

— Прекрати! — приказал он и, не в силах совладать с собой, поцеловал сжатый кулачок.

Глаза Морин снова наполнились слезами.

— Извини, — пролепетала она. — Я сама не знаю, что со мной. И вообще, обычно я не реву по любому поводу.

— Ничего, — сказал Алан нежно, крепче прижимая ее к себе. — Не плачь. Не плачь, говорю тебе.

— Вечно ты выводишь меня из себя! — Морин яростно вырвала у него руку.

— Только не бей меня, пожалуйста, — попросил Алан, не разжимая объятий.

— Я и не собиралась, — возмутилась Морин.

Она легонько дернулась, но руки Алана держали крепко, и, уже сдаваясь, Морин откинулась головой на его плечо. Он осторожно коснулся губами ее щеки, виска, шеи. Морин молча наслаждалась его поцелуями, стараясь делать вид, что ничего не чувствует, но уже понимая, что проиграла Алану. Понимая, что никуда от него не денется.

— Все произошло слишком быстро для нас обоих, — тихо сказал ей Алан. — Мы с тобой знакомы меньше месяца, и еще не успели ни понять, ни осознать того, что с нами случилось. Но, знаешь, когда падал наш самолет, я думал только о том, что больше никогда не увижу тебя… и только это приводило меня в отчаяние.

Морин в ответ всхлипнула.

— Перестань бороться с собой. И со мной, — шепнул Алан. — Мы будем прекрасной парой. Я хочу, чтобы ты и наш ребенок были счастливы.

Она повернула голову, чтобы ответить, но Алан не дал ей заговорить, поцеловав в губы.

Жар охватил их тела, заставляя забыть о ссоре и обо всех разногласиях. Они были вдвоем, были счастливы, и не хотели расставаться ни за что на свете.

— Мы должны пожениться как можно скорее, — решил Алан, когда они лежали рядом на одеяле, обнявшись, и смотрели на розовеющее вечернее небо.

И Морин больше не стала спорить. Она поняла, что уже не в силах оставить Алана. Может быть, потом она горько пожалеет, что поддалась на его уговоры, но это будет когда-нибудь потом, а сейчас ей так хорошо рядом с ним… и не хочется думать ни о чем.

— Только сначала давай все-таки убедимся, что я беременна, — предложила она покорно.