Салли Лэннинг: Плата за счастье

Кларисса грустно улыбнулась.

— Нет, — мягко возразила она. — Ты мне напоминаешь Роджера. Конечно, это его упрямство в линиях твоих скул, продолжала она. — Роджер бывает очень упрям, моя дорогая. Таким он был и двадцать два года назад, когда я предложила ему развестись.

— Двадцать два года назад?.. — Неужели Кларисса уже тогда знала о связи Роджера с Ребеккой? О, господи!..

— Все будет хорошо, Брайана. — Натан, успокаивая, бережно сжал ее плечи.

Она озадаченно посмотрела на него. Как можно так говорить? Его дядя был ее отцом, и, хотя это не кровное родство, Роджер все-таки дядя Натана!.. Семья Натана ее возненавидит!

— Дорогая, иди и сядь. — Ее отец встал, подошел к ней и усадил в свое кресло. — У нас было время поговорить и разобраться, — подчеркнуто спокойно напомнил он встревоженному Натану. — Для Брайаны это все-таки шок, — он вновь повернулся к приемной дочери. — Выслушай их, Брайана, — сказал он. — И постарайся никого не осуждать, пока не узнаешь все. Я думаю, в этой истории нет злодеев, а есть несчастные люди, а некоторые вещи, которые ты услышишь, могут показаться смутно знакомыми.

Она помрачнела от загадочности последних слов отца, но рядом с Натаном, стоящим позади кресла, и отцом, держащим ее за руку, она чувствовала себя уверенно под их любящей зашитой. Может быть, в конце концов, все будет хорошо…

— Чай. — Гарри шумно ворвался в комнату с полным подносом.

— Он всегда идеально выбирает время, — сухо сказал отец. — Разлей чай, сынок. Передай по кругу. А затем сядь и успокойся!

Гарри добродушно ухмыльнулся и безропотно разлил чай. Насколько Брайана его знала — а она-то его, конечно, отлично знала! — он не столько хотел заниматься чаем, сколько быть участником происходящего.

— Думаю, я единственный могу рассказать, что именно произошло двадцать два года назад. — Роджер Дэвис встал, его движения выдавали беспокойство, он ни на кого не смотрел, явно не в силах сделать это.

— Будь к себе добрее, дорогой, — сказала ему Кларисса. — Ты обычный человек, а не преступник.

Он невольно улыбнулся ее заботе, затем, отвернувшись, уперся взглядом в дымоход, оклеенный обоями в цветочек.

— Двадцать два года назад мы с Клариссой были женаты уже пять лет. Очень счастливых пять лет. Единственным для нас обоих огорчением было то, что у нас не было детей, хотя мы не предпринимали никаких мер предосторожности.

Отец Брайаны сжал ее руку. Это было так знакомо! Они с Джейн тоже не один год пытались заиметь своих детей… Она с благодарностью сжала его руку в ответ, зная, насколько хорошо он разбирается в том, о чем рассказывал Роджер.

— Спустя месяцы проверок, — ровно продолжал Роджер, — обнаружилось, что детей у нас никогда не будет. Я… это было ударом для нас. Хотя это не извиняет того, что я сделал потом…

— Роджер, — резко вмешалась Кларисса. — Я просила тебя быть к себе добрее, — напомнила она. — Ты не все рассказал о тех тестах. И о той боли, которую они тебе принесли.

Он перевел на жену взгляд, полный муки.

— Им необязательно все знать…

— Нет, обязательно, — настаивала Кларисса. — Я понимаю, ты пытаешься оградить меня, но делаешь это за свой счет. И так уже много людей пострадало из-за моих безрассудств в юности. — Она посмотрела на Брайану глазами, полными слез. — Роджер вовсе не плохой человек. И я не хочу, чтобы вы так думали.

Он был женатым человеком, который завел любовницу, в результате появился ребенок — она! — ребенок, которого он не хотел. Как Брайана могла о нем хорошо думать?

Кларисса прерывисто вздохнула, увидев скептическое выражение лица Брайаны.

— Помнится, в прошлый уикенд я рассказывала, что в своей семье была черной овцой. По крайней мере, в юные годы, — продолжила она, получив от Брайаны кивок в подтверждение. — Я была невероятно распущенной. Я попробовала все — выпивку, наркотики, мужчин. Одна из моих связей закончилась бедой, и это меня отрезвило. Я забеременела, — она вздохнула, — а, поскольку встречалась с несколькими мужчинами одновременно, я не знала, кто из них был отцом…

— А теперь ты безжалостна к себе, — прервал ее муж.

Кларисса грустно покачала головой.

— Я просто справедлива. Мне было девятнадцать. Я не хотела связывать себя нежеланным ребенком, и тогда… Я ненадолго уехала из университета, и с легкостью отправилась туда, где мне сделали аборт, о чем моя семья не узнала. — Она судорожно вздрогнула при воспоминании об этом.

— С легкостью! — повторила она изменившимся голосом. — Это был худший поступок в моей жизни. Я ничего не понимала! Потом я несколько недель болела, не следила за собой и довела дело до больницы, куда попала с тяжелой инфекцией. Тогда я не знала, что у меня больше не будет детей, что эти осложнения сделали меня бесплодной. Это обнаружилось спустя пять лет после того, как я вышла замуж за Роджера и мы провели ряд проверок. Мне пришлось рассказать Роджеру всю правду. Про все это, — она перевела дух. — Для него было ужасным потрясением узнать, до чего беспорядочную жизнь я вела в юности. Я… несколько месяцев наш брак висел на волоске, пока Роджер боролся с собой, пытаясь преодолеть свою боль и разочарование.