— Все это вздор, Френсис! Я не могу на это согласиться, я ведь, как вам известно, уже довольно давно живу на свете, и если, как вы говорите, вы все обо мне знаете, то, вероятно, кое-что знаете и о моих вкусах. Я никогда не подхожу к женщине, если она не влечет меня к себе, и могу жениться только в том случае, если влюблюсь, причем мне совершенно безразлично, будет ли любимая мною женщина богата или бедна! Мне даже будет неприятно, если она окажется богатой, потому что тогда она сможет сказать мне, как американская жена бедняги маркиза Дорнвуда: «Это мой автомобиль, и я сегодня не могу дать вам его!».
— Значит, если бы вы влюбились, то женились бы, несмотря ни на что? — спросил Френсис.
— Вероятно, но до сих пор я еще никогда не был настолько влюблен. А вы были? Я думаю, что все эти россказни о всепобеждающей страсти — просто сказка. Люди остывают чрезвычайно быстро, не правда ли, дружище?
— Я всегда считал, что женщины более постоянны и что их чувства не так быстро охладевают, — отвечал финансист.
— Словом, мне еще не пришлось этого испытать, — сказал лорд Танкред, — и, может быть, еще долго не придется. Я чувствую себя совершенно застрахованным от увлечений!
На лице мистера Маркрута появилась странная, загадочная улыбка.
— Кстати, скажите, пожалуйста, Френсис, откуда вы знаете, что ваша племянница захочет выйти за меня замуж? Вы так говорите, как будто дело только за мной!
— Да, так оно и есть… За свою племянницу я отвечаю — она сделает все, что я пожелаю; к тому же, как я уже сказал, вы прекрасный представитель английской аристократии, и женщине трудно устоять перед вами, разве не правда?
Но лорд Танкред не был тщеславен, и так как обладал чувством юмора, то рассмеялся.
— Право, это даже забавно — вы превратились в какого-то агента по матримониальным делам! А вам самому не смешно?
— Нет, мне кажется это вполне естественным. У вас прекрасное общественное положение и видная наружность, а моя племянница молода, красива и обладает большим состоянием. Но не станем больше об этом говорить. Я буду очень рад, если смогу оказать вам какую-нибудь услугу в ваших планах насчет Канады. Кстати, сегодня у меня обедают два железнодорожных магната, у которых большие связи в Канаде. Приходите и вы. У них вы сможете расспросить обо всем, что вас интересует.
Лорд Танкред поблагодарил, но, уже собравшись уходить, остановился у двери и со смехом спросил:
— А племянницу я увижу?
Финансист усмехнулся в ответ:
— Может быть… но мы ведь уже покончили с вопросом о племяннице!
И они расстались.
Когда дверь за лордом Танкредом закрылась, Маркрут нажал кнопку звонка, укрепленного на столе, и сказал вошедшему слуге:
— Скажите графине Шульской, что я хочу поговорить с ней. Попросите ее сейчас же спуститься вниз.
Однако он успел несколько раз пройтись взад и вперед по комнате, прежде чем дверь отворилась и в комнату неторопливо вошла женщина.
Финансист, услышав стук двери, остановился, стоя спиной к свету. Женщина вошла в комнату, тоже остановилась, и они некоторое время стояли, глядя друг на друга, причем в их взорах не заметно было ни малейшего удовольствия от встречи.
На вошедшую, однако, стоило посмотреть — она была достойна внимания во многих отношениях. Прежде всего, сразу становилось ясно, что это одна из тех личностей, которые влекут к себе совершенно независимо от того, какие у них черты лица или цвет кожи, вообще красивы они или некрасивы. От всего существа женщины веяло силой и каким-то могучим очарованием. Когда Зара Шульская появлялась в обществе, все разговоры тотчас умолкали и все взоры обращались на нее.
Она была высока и стройна, но во всех чувственных изгибах ее тела не было ни малейшего намека на худобу. У нее была небольшая, гордо посаженная голова и тоже небольшое овальное личико; правильностью черт Зара не могла похвастать, но ее замечательная по своей чистоте и нежности кожа напоминала великолепный белый бархат или лепесток гардении. Красиво изогнутые свежие алые губы открывали, когда она улыбалась — что случалось нечасто — ровные белоснежные зубы, и эта редкая улыбка производила впечатление большой душевной силы.
Но что было действительно замечательно в этой женщине, так это глаза и волосы. С первого взгляда вы готовы были поклясться, что ее глаза, темные и бездонные, как два глубоких, недоступных солнцу колодца, — черные. Однако, взглянув в эти глаза против света, вы с удивлением видели, что они чистого серо-стального цвета. Это были, надо сказать, очень странные глаза: когда они смотрели из-под густых черных бровей, в них читалась затаенная ненависть, и вообще они были очень выразительны, но не сулили ни мира, ни спокойствия.
Читать дальше