Кейт Хьюит - После долгой разлуки

Однажды вечером, уложив Лючио в постель, к Аллегра подошла Бьянка.

— Не получается? — спросила она, сцепив пальцы, и в глазах ее мелькнуло отчаяние.

Аллегра, свернувшаяся калачиком в углу дивана, оторвалась от своих записей.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала она, — но если такое поведение действительно спровоцировано травмой, тогда, возможно, мы что-то упустили. Уровень его эмоциональной подавленности чрезвычайно высок. — Она помолчала, дав Бьянке возможность осознать сказанные ею слова. Затем спросила: — Вы пытались говорить с Лючио о его отце? Я понимаю, что легче вообще не говорить об этом, но Лючио нужно дать выход своим чувствам.

— Я пыталась с ним поговорить, — сказала Бьянка. — Он тут же начинал плакать. — Она прикусила губу. — И для меня это тяжело — говорить об Энцо.

— Конечно, — тихо проговорила Аллегра.

— Лючио всегда любил рисовать, — сказала Бьянка. Голос ее дрожал, но лицо осветила надежда. — Он ничего не нарисовал с тех пор, как перестал говорить, но если вы поможете ему… — Бьянка замолчала и умоляюще взглянула на Аллегру.

Аллегра улыбнулась. Ей хотелось надеяться на лучшее, но она не могла ничего гарантировать.

— Я думаю, занятие рисованием поможет Лючио. Но удастся ли нарушить его молчание — покажет лишь время, — Она пожала плечами и накрыла ее руку своей. — Я сделаю все возможное, — добавила она, увидев, что глаза женщины наполнились слезами.

На следующий день Аллегра повела Лючио в мастерскую на втором этаже. Он держался удивительно послушно. Встав посредине комнаты, мальчик задержал взгляд на художественных принадлежностях, но затем глаза его снова потухли.

— Стефано говорил мне, что тебе нравится рисовать, — сказала Аллегра. — Возле его рабочего стола висят твои рисунки. Ты любишь рисовать цветными карандашами? — Аллегра села на пол и стала вынимать из коробки карандаши — один за другим. Она называла цвета, а Лючио молча смотрел на нее.

— Ты любишь рисовать? — тихо повторила Аллегра. Она взяла белый лист бумаги и положила перед ним.

Лючио долго смотрел на чистый лист, затем отвел глаза в сторону.

Аллегра продолжала непринужденно болтать. Она нарисовала несколько линий, показала ему, но Лючио ничего не сказал.

Наступило время ланча, и Лючио молча проследовал за ней на кухню. Аллегру охватило чувство отчаяния и беспомощности. Ей не удалось достучаться до мальчика, как не удавалось никому.

Большинство детей, с которыми она работала, не находились в таком безнадежном состоянии, как Лючио. Эта стена молчания, отсутствующий взгляд… Ей не за что было зацепиться, и Аллегра уже начинала терять надежду.

Мальчику нужен опытный психиатр, а ей — арт-терапевту, с двухгодичным опытом работы, — справиться с этой задачей не по силам. Когда вернется Стефано, решила Аллегра, она скажет ему об этом.

Вечером, когда Лючио уложили спать, в гостиную, где Аллегра сидела с книгой, зашла Бьянка.

— Тебя просят к телефону, — сказала она, протягивая ей трубку. — Это Стефано.

Сердце Аллегры бешено забилось. Она улыбнулась, пробормотав благодарность, и взяла трубку.

— Да, я слушаю.

— Аллегра…

Ей было удивительно услышать эмоции в его голосе. В нем звучало облегчение и, возможно, сожаление. Нечто глубокое и необъяснимое.

— Привет, Стефано, — тихо сказала она.

— Как идут дела у Лючио? — спросил он, стараясь говорить как можно более невозмутимо.

— Пока без изменений.

— Не сказал ни одного слова?

— Нет. Пока рано говорить об этом. Если подавленная травма действительно является причиной его симптомов, ему сначала надо все вспомнить. И почувствовать. Он должным образом не горевал. И ему нужно сделать это.

— Каким же образом можно побудить человека горевать?

— Предоставить ему безопасное пространство для того, чтобы выразить себя, — тихо ответила Аллегра. — Лючио — экстремальный случай. — Она помедлила. — И аутизм мы не можем исключить.

Аллегра прикусила губу, задумавшись.

— Вот что я еще думаю, — медленно сказала она. — Может быть, он подавляет в себе еще какие-то воспоминания — те, о которых мы не догадываемся?

— О чем ты говоришь? — Аллегра услышала нотку нетерпения в голосе Стефано. Он так же, как Бьянка, мучительно ждал чудесного исцеления.

— Возможно, это связано с моментом смерти Энцо? — продолжала размышлять Аллегра. — Если он видел Энцо…

— Это невозможно. Бьянка сказала, что он спал.

— Может быть, он случайно услышал что-то? — предположила Аллегра. — Маленький мальчик может легко извлечь слова из контекста и обвинить себя в чем-то…