Джуди Тейлор: Игра словами

— Что случилось с Филипом? — спросил он приглушенным голосом. — Я никогда не видел его таким раньше.

Эстер состроила гримасу.

— В таком случае тебе повезло!

— Но это на него не похоже, — продолжал настаивать Дэвид. — Он всегда такой спокойный, невозмутимый и вообще самый здравомыслящий человек, которого я знаю. Наверняка что-то случилось. Или он до сих пор не может успокоиться из-за вашей лжи?

— В какой-то степени… — неуверенно произнесла Эстер.

— Неужели? Не может быть! Это же просто смешно! Хочешь, я поговорю с ним?

Эстер в ужасе замахала руками.

— Пожалуйста, ни слова! Ты сделаешь только хуже! Он как-нибудь справится с этим.

Пожалуй, самое лучшее, если Дэвид будет думать, что именно их обман является причиной раздражения Гордриджа…

Она лежала раздетая в постели, заново переживая весь этот долгий день, когда услышала шум возле своей палатки. Эстер слабо вскрикнула, когда в проеме двери появилась чья-то фигура. Впрочем, на этот счет никаких сомнений не было: нарушать ее уединение осмеливался лишь один-единственный человек…

— Что тебе нужно? — спросила она горячим шепотом.

Гордридж вошел и присел на край ее кровати.

— Мне интересно знать, что здесь делает Дэвид! — В его голосе еще слышалось раздражение.

— Он хотел проститься, — ответила она, словно оправдываясь, — и узнать, как мои ребра…

— А ты пригласила его остаться? — с насмешкой спросил Гордридж.

— Нет! — поспешно возразила Эстер. — Это была его собственная идея.

— Гм, гм! — проворчал он. — Совершенно ясно, что теперь, когда вы помирились, Дэвид не может без тебя. А он, оказывается, глупее, чем я думал! Женщина, которая с такой готовностью отдается другому мужчине, не стоит того, чтобы на нее тратили время.

Эстер показалось, будто ее ударили. Но что она могла возразить? Ведь она сама намекнула Гордриджу, что они с Дэвидом помирились. Объяснять что-либо теперь не имело смысла: он бы опять подумал, что она лжет — в который раз… Но перенести это оскорбление было нелегко. Эстер почувствовала вдруг странное равнодушие ко всему. И когда Гордридж наклонился и сжал руками ее виски, она подумала, что если он намеревается поцеловать ее, то она не сможет воспротивиться этому…

— Будь ты проклята, женщина! Предлагая Эдварду приехать с женой, я сделал самую большую ошибку в своей жизни!

Нет, кажется, он не собирался целовать ее — в глазах Гордриджа сверкала ярость.

— Чего ты хочешь от меня, Филип? Если ты считаешь, что я достойна только презрения, так оставь меня в покое! Скоро мы с Эдвардом уедем, ты вернешься к своей любимой работе и забудешь все это, как дурной сон… А теперь уходи. Я не хочу больше тебя видеть!

Но уходить Гордридж не торопился. Его лицо было так близко от нее, что Эстер смогла прочитать в его глазах поразившую ее горечь.

— Я действительно считаю, что в тебе собрано все, что я презираю в женщине, — медленно проговорил он. — Но противостоять тебе я все же не могу!

Его губы все-таки прикоснулись к ее губам, и Эстер не смогла отстраниться…

На рассвете ее разбудил возбужденный голос Уэнди: она опять вышла купаться с Филипом. Но на этот раз Эстер не ощутила знакомого укола ревности: после ночного разговора она чувствовала себя совершенно опустошенной. Однако, услышав голос Дэвида, Эстер оказалась не в силах преодолеть искушение и высунула голову из палатки, чтобы посмотреть, как Уэнди воспринимает его появление. Бедный Дэвид! Он и не подозревал, что является третьим лишним, что Уэнди имеет виды на Гордриджа!

Девушка бросала на Дэвида сердитые взгляды, но продолжала плавать, а когда все трое вышли из воды, она взяла Филипа за руку и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала его. Это был легкий поцелуй, который мог означать все или ничего. Впрочем, Эстер, разумеется, не обманывалась…

Дэвид казался несколько растерянным, и позднее, когда Эстер готовила завтрак, он сказал ей:

— Я и не подозревал, что между Уэнди и Филипом что-то происходит!

У Эстер создалось впечатление, что это его почему-то беспокоит.

— По-моему, это несерьезно, — ответила она, убеждая скорее себя, чем его.

— Я тоже так думаю: Филип — убежденный холостяк.

— Знаю, он говорил мне.

— Сколько она еще здесь пробудет?

Эстер пожала плечами.

— Наверное, до тех пор, пока я достаточно не поправлюсь, чтобы освободить ее. Если бы ты знал, как мне надоело бездельничать! Но бок еще чертовски болит, когда я двигаюсь.