Элизабет Бартон - Многоточие длиною в любовь

Неожиданно в дверь позвонили. Шарлотта испуганно вздрогнула и взглянула сначала на часы, а потом на Теда.

— Поздновато для визитов, — обиженно поддел ее Тед.

— Посиди тут, я открою, — попросила она. — Надеюсь, звонок не разбудил Миранду.

Шарлотта осторожно повернула ключ в замочной скважине и приоткрыла дверь. Нежданным гостем оказался Рональд Феррэл.

Увидев его, Шарлотта побледнела и едва не лишилась чувств.

— Вам плохо? — испугался профессор.

— Нет-нет, все о'кей, — поспешила ответить Шарлотта. — Что случилось? Я собиралась ложиться спать.

— Прошу простить меня, но я увидел свет в окне и подумал, что вы не спите.

Он был так вежлив и обходителен, что Шарлотте стало стыдно за свои подозрения.

— Можно войти? — спросил он. Шарлотта хотела было впустить гостя, но, вспомнив о Теде, решила этого не делать, чтобы не усложнять ситуацию. Тед вполне мог обвинить профессора в убийстве прямо у нее на кухне.

Только не на моей кухне! — твердила про себя Шарлотта. Дело было не в кухне и даже не в обвинениях. Ей не хотелось, чтобы Рональд застал у нее Теда в столь позднее время. Конечно, удивить профессора было трудно, но у него могло бы сложиться дурное впечатление. Шарлотте хотелось думать, что она держит своего работодателя на лестнице исключительно по этой причине.

— А нельзя отложить до завтра? — осторожно спросила она.

В это время из кухни послышался кашель. Рональд удивленно вскинул бровь:

— Так вы не одна. Так бы и сказали. Можете опоздать завтра на часок-другой, я не обижусь. — Он все смотрел на дверь кухни и насвистывал какой-то мотивчик.

— Это не то, что вы думаете, — зачем-то начала оправдываться Шарлотта. — Знакомый проводил меня домой. Мы как раз прощались, когда вы позвонили.

— Да-да, я все понимаю. — Он улыбался слишком понимающе, до неприличия, и Шарлотта вновь возненавидела его всей душой. — Я, собственно, заехал забрать у вас работы моих студентов. У вас было время с ними ознакомиться?

Он снова выразительно посмотрел в сторону кухни, и Шарлотта, разозлившись, решила не отвечать.

Она прошла в свою спальню и, не включая свет, нащупала папку с распечатками работ. Она мимоходом подумала, что, если бы профессор относился к компьютеру, как относятся все современные люди, то он воспользовался бы электронной почтой, и не пришел бы к ней в дом в неурочный час, и не увидел бы то, что увидел. Выйдя из комнаты, Шарлотта обнаружила, что рядом с Феррэлом стоит Тед. Они что-то оживленно обсуждали.

Шарлотта с трудом подавила в себе трусливое желание убежать обратно в спальню и запереться на ключ и с невозмутимой улыбкой двинулась к мужчинам.

— Не знал, что вы дружны, — уже с неприкрытой издевкой сказал Феррэл.

Тед улыбнулся, а Шарлотте оставалось лишь опустить глаза.

— Вы, кажется, собирались прощаться? — спросил Феррэл, обращаясь к Шарлотте.

— Я еще не допил свой кофе, — солгал Тед. — Шарлотта варит прекрасный кофе.

— Я представляю. — Феррэл дежурно улыбнулся и добавил: — Мое разрешение опоздать остается в силе.

Шарлотта едва дождалась, когда он уйдет, и тут набросилась на Теда:

— Как ты мог так подставить меня?! Что теперь он подумает?!

— И это благодарность?! — вскричал Тед. — Ты целыми днями болтаешься в его доме, вы вместе ездите в его машине. А вдруг ему нравится убивать женщин? Пускай он знает, что ты не одна, что рядом с тобой есть мужчина, который готов прийти на помощь.

Тед не извинился, но то, что он сказал, Шарлотта признала вполне резонным.

Помолчав, она вручила Теду его куртку и, перед тем как выставить за дверь, произнесла:

— Будь по-твоему, я поищу улики. Но не потому, что верю тебе. Я не смогу работать и дальше, если меня будут терзать сомнения. Это нечестно.

Другого выхода, чтобы разобраться во всей этой путанице, она не видела.

В течение недели Шарлотта не знала покоя. Повода для посещения дома профессора Феррэла не находилось, а напрашиваться в гости она считала опасным. Сомнения не оставляли ее ни днем, ни ночью, и Шарлотта даже попросила у Миранды снотворное, чтобы хоть немного высыпаться.

Когда Феррэл был вежлив и уважителен, насколько позволяло его природное презрение ко всем окружающим людям, Шарлотта искренне верила в его невиновность. Если же профессор позволял себе цинично рассуждать о ее одежде или склонности краснеть от каждого мало-мальски неэлегантного замечания, она желала ему не только скорейшего разоблачения, но и поджариться на электрическом стуле.