Кейт Уолкер: Загадочная история Рэйчел

— Боюсь, это чувство не встретит взаимности.

Эти слова сорвались у нее с губ прежде, чем она успела подумать. Рэйчел чувствовала себя слегка опьяневшей, как от крепкого пунша, изо всех сил пытаясь устоять перед головокружительным действием его улыбки.

— И настоятельно прошу не называть меня малышом!

— Что так? Ты хочешь сказать, что уже не ребенок?

Это была откровенная провокация, и довольно успешная. Более того, Габриэль, не стесняясь, окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног и с ног до головы. Его взгляд словно прожигал насквозь ее простое темно-синее платье. Она чуть было не ответила новой дерзостью, но вовремя остановилась — ничего не было глупее, чем начать выяснять отношения прямо здесь, на пороге.

— Если ты имеешь в виду, что мне уже не девятнадцать, то ты прав. Я подросла за то время, что тебя не было. Кстати, — сдавленно прибавила она, — мое имя Рэйчел. Я бы предпочла, чтобы ты называл меня именно так.

Он только коротко кивнул, видимо не находя удовольствия во взаимной пикировке или просто вспомнив, зачем сюда приехал.

Так или иначе, но дразнящий блеск в его глазах цвета эбенового дерева исчез, когда он отвернулся от Рэйчел и обратил взор к ее матери, неподвижно сидевшей на обитом голубым шелком диване.

— Лидия.

Он произнес ее имя и слегка наклонил голову в знак приветствия. Это было не более чем формальным признанием присутствия немолодой дамы. Габриэль не двинулся вперед, не протянул руки, очевидно понимая, что Лидия просто проигнорирует подобную претензию на вежливость.

— Позвольте выразить вам мои искренние соболезнования в связи с вашей потерей.

Сердце Рэйчел болезненно сжалось — она вдруг начала ловить ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег: Габриэль Тирнан выражал соболезнование ее матери! Если бы она не была уверена, что бодрствует, она бы заподозрила, что это сон.

Или это тяжелые утраты проделывают с людьми такие странные вещи? А вдруг время затянуло старые раны, восстановило разрушенные мосты? Может, сбылась ее девичья мечта и измученная боями семья обрела наконец мир? Но надежда прожила недолго.

— Благодарю вас. — Серые глаза Лидии даже не взглянули в его направлении — они были накрепко прикованы к одной точке на пестром, синем с кремовым, ковре в нескольких дюймах от ее ног.

Мечта о мире растаяла так же быстро, как и возникла. Линия фронта была обозначена твердой рукой, укрепления оставались на месте.

Тем не менее нужно быть справедливой. В конце концов, что бы она ни думала об этом человеке, но, когда ее мать потеряла второго мужа, Габриэль потерял отца.

— И наши сочувствия тебе, Габриэль, — проговорила Рэйчел, с беспокойством отметив, что голос прозвучал довольно хрипло, словно она молчала долгое время.

На его лице не дрогнул ни один мускул, только черты затвердели, так что казались высеченными из гранита. В глазах не появилось даже намека на благодарность.

— Как это любезно с вашей стороны.

От этих неискренних слов у нее все похолодело внутри — недаром она боялась этого дня, дня возвращения Габриэля в ее жизнь.

— Итак, с политесом покончено, не перейти ли к делам практическим? Какие именно распоряжения вы сделали по поводу похорон моего отца?

Моего отца. Вот он — момент истины: он решительно отделял себя от Рэйчел и ее матери. Они — лишь случайные попутчицы, а отнюдь не часть его жизни.

Еще один удар по ее девичьей мечте. Впрочем, она уже давно не наивная девочка, питавшая несбыточные надежды.

В той небольшой гражданской войне, которая разрушила семью, сам Габриэль заставил ее поменять союзников, и она перешла от чистосердечной и восторженной его поддержки к полной и безоговорочной вражде.

Он возненавидит их еще больше, когда узнает всю правду.

Рэйчел вздрогнула, словно от электрического разряда, — надо скорее бежать из этой комнаты, иначе она не выдержит, закричит, зарыдает… Она знала, что встреча с Габриэлем будет нелегкой, но даже в худших предположениях не ожидала, насколько нелегкой.

— Ты долго был в дороге, — поспешно проговорила она. — Устал, наверное. Тебе что-нибудь принести?

— Хорошо бы кофе.

Лишь легкий намек на взгляд в ее сторону — вся награда за участие: он был слишком занят ее матерью. Та наконец подняла глаза и удостоила Габриэля настороженным взглядом, как будто смотрела на готовую к броску кобру.

— Съешь что-нибудь? — спросила Рэйчел, уже направляясь к двери.

— Нет. Спасибо, — запоздало прибавил он, вероятно сообразив, что перед ним не сотрудница его американского офиса «Ювелирный дом Тирнана». — Только кофе.