Георгий Марчик: Наваждение

За время отпуска и лечения (мне был предписан курс лечения водами Мацесты) я планировал написать большую статью об актуальных проблемах нравственности в современной литературе. Но я даже не начал работать над статьей. Какие там проблемы, когда я по уши, как мальчишка влюбился. Да, я полюбил Леру и вскоре понял, что жить без нее не смогу. Судите меня, граждане.

Имел ли я право на эту любовь? И зачем я сделал первый, а потом второй и остальные шага, когда стало уже поздно отступать.

Очевидно, не имел. Но это оказалось сильнее меня. Я вырос в добропорядочной интеллигентной семье с твердыми нравственными устоями. Мой отец до дня своей смерти преподавал в университете биологию, мать — ныне пенсионерка, была нотариусом. Они любили и уважали друг друга. Сколько-нибудь крупных ссор между ними не было. Мой старший брат — Гера — полковник военвед недавно вышел в отставку и работает на заводе. У него хорошая дружная семья. Все праздники мы отмечаем, вернее отмечали раньше вместе. Я сам женился в возрасте 30 лет по любви, уже будучи кандидатом наук.

Это был вполне осознанный и тоже нелегкий шаг. В ту пору я любил ездить в тихий уютный пансионат «Снегири» под Москвой — двухэтажное деревянное здание с большой общей кухней, заполненной всевозможной кухонной утварью, двумя небольшими столовыми и с чистыми светлыми комнатами на втором этаже. Приезжающие готовили еду себе сами — и именно это мне нравилось, т. к. не надо было «по звонку» обедать или ужинать. Здесь я впервые и встретил Катю. Она была со своим мужем — рослым, рыжебородым, уверенным в себе, несколько флегматичным художником и маленькой дочкой — Светочкой

Сейчас она уже замужем и живет отдельно от нас.

Вечером я зашел на кухню, там была Катя — мы оба остолбенело уставились друг на друга, как будто увидели нечто сверхъестественное. Это и на самом деле было так. Каждый из вас увидел свою судьбу. Долго, наверное, и не к чему Рассказывать о том, как мы, пройдя через разные ухищрения и скандалы (художник оказался на редкость упрямым, а Катя совестливым существом) наконец стали мужем и женой и обрели свое семейное счастье. Через шесть лет после этого родилась Галочка. Так спокойно мы прожили 18 лет. До того самого момента, как я встретил Леру. Я ни разу не изменял Кате — мне это просто в голову не приходило, да в этом и не было никакой необходимости. Мне с ней было хорошо. Чего же еще желать? Ведь от добра добра не ищут. И вдруг эта поездка в санаторий. На ней, кстати, настояла Катя: поезжай, да поезжай, тебе надо полечиться. Я и поехал.

Спустя неделю после нашего знакомства я пригласил Леру к себе в гости. Это было, конечно, не очень удобно. Работникам санатория не рекомендуется без служебной надобности навещать отдыхающих, да что поделаешь. Лера пришла в свободный от дежурства день после обеда во время «тихого часа». Так безопасней — меньше шансов нарваться на кого-нибудь. Я пытался что-то читать и с замиранием сердца прислушивался к шагам в коридоре. И все же не уловил момента, когда она подошла к моей двери. Она тихонько постучала, я вздрогнул от неожиданности, подскочил и не успел сказать «войдите», как она уже проскользнула в комнату. Она была в скромненьком синем платьице (ресницы накрашены, щеки подрумянены) и явно смущена. Чтобы скрыть смущение, быстро-быстро стала говорить о том, как она незаметно вошла в мой корпус, никого не встретила внизу, ни в лифте, ни у меня на этаже. Я тоже был очень смущен. Сердце мое билось сильными короткими толчками, я ощущал каждый его удар о грудную клетку. Лера села на стул и продолжала что-то говорить, а я, ничего не понимая, смотрел на нее и чувствовал, как что-то огромное, горячее, необычное входит в меня, заполняет все мое существо.

— Иди ко мне, — позвал я сдавленным голосом с кровати, на которой сидел. Лера поднялась со стула, оглянулась на стол, уставленный бутылками и всякой снедью, растерянно спросила: «Может, потом?» Я покачал головой. Она протянула ко мне свои руки, наши ищущие губы сомкнулись.

В постели, трепетно обнимая и целуя меня, она прижалась ко мне и пылко шепнула: «Милый, любимый». Те слова и сейчас живут в моем сердце. Она пахла морем, солнцем и счастьем. Это был самый неповторимый, самый прекрасный миг моей жизни.

Так мы стали любовниками. Но разве это универсальное слово может передать глубину, суть и дух наших отношений, то, как мы вместе ощущали радость солнечного дня, расцвета и ликования жизни, то волнение, с которым я наблюдал отсвет утренней зари в глазах любимой, пылкость, взаимную нежность, лихорадочный, сумасшедший блеск в ее глазах.