Вивиан Либер - Горячие сердца

— Вы не можете сами встать с кресла, ведь у вас сломана нога, — возразила она. — Вы не сумели надеть рубашку, потому что больно поднимать руки. И побриться вам не удастся, потому что вы правша, а правая рука у вас все еще в гипсе.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи.

— Знаю, Гибсон, — она поднялась на ноги, и он вновь ощутил аромат ванили и талька. — Я знаю, что не нужна вам. Совсем не нужна. Вы самостоятельный мужчина и прекрасно обойдетесь без меня. Просто придется поступиться личной гигиеной и чистотой в доме.

— Я готов ими поступиться, — прорычал он в ответ. — Когда вы наконец оставите меня в покое?

— Никогда, потому что вы нужны мне. Я эгоистка. И поэтому вернусь. Всего хорошего, Гибсон.

Входная дверь захлопнулась, и Гибсон остался один. Он был совершенно одинок. Рука потянулась к пульту телевизора. Передавали какую-то викторину: восторженные крики победителей и разочарованные стоны проигравших резали слух. Переключил на ток-шоу. Вполне обычные люди рассказывали совершенно незнакомой аудитории о своих более чем странных наклонностях. Он с отвращением выключил телевизор. Забавно, но раньше эти передачи совсем его не раздражали.

Он изо всех сил старался не смотреть на поднос с обедом.

Но свойственная ему слабость к хорошей домашней еде постепенно брала верх. Гибсон любил американскую кухню: простые, питательные блюда. И перед ним лежало одно из таких блюд.

Как ей удалось угадать, что ему нравится?

Если не пускать ее больше в дом, она не узнает, что он все же съел то, что она приготовила. Придется позвонить Сэму в пиццерию и предупредить, что сегодня обед не нужен. Интересно, согласится ли кто-нибудь прийти так поздно, чтобы сменить замки? Нет, уж лучше пусть никто не узнает, как низко он пал.

Его это не волнует. И нервничать не стоит. Пока что этому тайфуну ростом в пять футов четыре дюйма не удалось одержать победу. Он ведь находчивый. И остроумный. Можно отыскать способ отделаться от Мими Пикфорд.

Отломив вилкой кусочек мяса — просто попробовать, — Гибсон подумал, что, если бы судьба свела их до пожара, он повел бы себя безупречно. Его манеры и щегольской вид неизменно производили впечатление. Она бы нашла его неотразимым. Он покорил бы ее своей улыбкой. У них бы начался роман, возможно, даже раньше, чем они узнали бы фамилии друг друга. И он называл бы ее своей ровно столько, сколько сам бы того пожелал.

Но сейчас он был уже совсем другим человеком.

Героем он, увы, не был.

Последний посетитель покинул ресторан в полночь — через час после закрытия. Но Мими еще нужно было наполнить все солонки и сахарницы на столиках, и она обещала Борису почистить гриль: он ушел пораньше, так как ждал в гости родственников. Мими не имела ничего против того, что Барбара засиделась и, заказав еще одну чашку кофе, начала жаловаться ей на отношения с мужем.

— Иногда я выхожу из себя, — объясняла она, хотя это было ни к чему: Мими не первый раз слышала ее историю. — И тогда я могу в сердцах выпалить такое, о чем потом жалею.

— Со всеми бывает, — мягко заметила Мими. — Я уверена, Гарри все понимает.

— Я так устала после работы и закатила скандал из-за стирки. Помнишь, ты говорила мне, что мы могли бы разделить стирку на двоих? Ах, я бы пошла домой и извинилась, но мне так стыдно!

— Иногда нам мешает гордость, правда? — Мими произнесла это так, словно всем, в том числе и ей самой, приходилось совершать подобные ошибки.

Раздался стук в дверь, и обе женщины вздрогнули от неожиданности. Лицо Барбары расцвело улыбкой.

— Это Гарри, — воскликнула она. — Откуда он узнал, что я здесь?

Мими отодвинула защелку и впустила Гарри. Он заключил жену в объятия, и взаимные извинения прервал поцелуй.

— Нет, это все из-за меня, — настаивала Барбара. — Но как тебе удалось меня найти?

Мими, протиравшая за прилавком солонки, бросила на Гарри предупреждающий взгляд.

— Просто мне повезло, — ответил тот. — Пойдем домой. Уже поздно, а нам завтра на работу.

Они попрощались, и Гарри украдкой благодарно кивнул Мими: ведь это именно она позвонила ему и предупредила, где жена.

После того как ее друзья уехали, Мими завернула кусок морковного пирога, чтобы взять с собой.

— Гордость и вправду иногда мешает, — спокойно проговорила она, запирая двери ресторана. — Взять хотя бы Гибсона. Что это, если не гордость? Обыкновенная мужская гордость.

Мими припарковала машину и поднялась на крыльцо. Свет не горел, хотя вроде бы она оставила лампу включенной. Открыв дверь, она вошла в гостиную. Гибсон крепко спал в своем кресле. От обеда не осталось ни крошки.