Бетти Бити - Призрак мисс Миранды

Затем он принял на руки маму, Сильвию, Таню и меня. Наконец мы, мокрые и вымотанные, очутились на твердой земле.

— Не стойте тут! — заорал Робби, когда мы замерли в ожидании. — Бегите вверх по тропе! Как можно выше! Мы за вами!

Один за другим мужчины спрыгнули в воду, и наконец, я услышала, как они бегут по тропке вслед за нами.

— Быстрее! Бегом!

У меня жгло в груди, перехватывало дыхание. Капитан Коггин и Гарри помогали маме преодолевать подъем. Без всякой ревности я смотрела, как Николас нес за ними Сильвию, а замыкали шествие Робби и мы с Таней.

— Все в порядке! — крикнул Робби. — Отдыхаем. Здесь мы в безопасности.

Мы с облегчением повалились на сырую землю. От нее шел непередаваемо свежий запах утесника и колокольчиков, в который вплетались свежие ароматы земли после дождя. Я вспомнила, как благоухал сад в Холлиуэлле и, как тянуло стылым водянистым холодом от Тропы мисс Миранды.

Я услышала, как сдавленно всхлипнула мать, и увидела, как капитан Коггин сжал ей предплечье.

— Вот она! Подходит! — подчеркнуто спокойным голосом сказал Гарри Хеннесси. Рука Николаса Пембертона скользнула по мокрому дерну в поисках моей ладони.

Стена воды огромным белым привидением ворвалась в подковообразную излучину реки. Может, виной тому было мое воображение, или же объяснение капитана Коггина, что это проделки эха, но мне показалось, что рев обрел всесокрушающую мощь. И откуда-то из-за затопленного сада, от залитых плит Тропы мисс Миранды, из-за дома донесся жалкий отзвук.

И все кончилось.

Вот дом стоял перед нашими глазами — и в следующую секунду исчез. На него обрушилась огромная, кипящая пеной стена воды. Под ее бурлящей массой исчезла даже каминная труба.

Я услышала оглушительный грохот, треск кирпичей и камней. Я даже почувствовала, как в лицо мне полетели брызги, когда могучий водяной вал разбился буквально у наших ног. Закрыв глаза, я слушала, как трещит и осыпается каменная кладка.

Кроме этих звуков и рева воды, ничего не было слышно. Хотя до меня доносился скрежет — это «Морскую нимфу» приподнимало и кидало на берег бухточки, — я уловила резкий сухой треск, словно кто-то беззаботно раздавил спичечный коробок.

Я скорее почувствовала, чем услышала сдавленный вздох Николаса и открыла глаза. Стена уходила выше по реке и вскоре исчезла из виду, но до меня еще донесся ее стихающий гул, когда она скрылась за ближайшим к «Высоким полянам» поворотом реки. И только тогда я перевела взгляд туда, где должна была остаться груда щебня, некогда бывшая Холлиуэллом.

И не увидела ее. Не было той кучи обломков, которой полагалось выситься посреди реки, отмечая место моего дома. На этом месте красовался сам Холлиуэлл-Грейндж. Я сосчитала его гордо вскинутые трубы. Прошедший в свое время крещение огнем, теперь он блестел в лунном свете, мокрый, но нетронутый, готовый выстоять еще пятьсот лет.

В «Высоких полянах» нас ждал горячий кофе, а миссис Джексон делала круглые сандвичи и одновременно советовалась с Таней, какие комнаты отвести для гостей. Но мужчины не собирались оставаться. Они набились в «лендровер» Робби и отправились в долину выяснить, нужна ли помощь деревне.

К счастью, как отмечал капитан Коггин, никто из ее обитателей не был столь туполоб, как Вогены, чтобы ставить свой дом так близко к воде, но оставалась опасность, что кто-то пострадал, прежде чем волна ушла вверх по реке. Не исключено, что кого-то из жителей деревни затопило или же соседи беспокоятся о судьбе обитателей Холлиуэлла.

Конечно, никто из нас не мог умолчать об удивительном спасении дома.

— Точно, как в те времена, когда «круглоголовые» окружили дом — и их смыло наводнением, — рассказывал капитан Коггин. — И я думаю, что эта ночь останется в истории Холлиуэлла. А вдохновенная сага о скачке Леди Джейн станет столь же известной, как судьба бедной мисс Миранды.

— Две стороны любви, — произнес Николас, собираясь в дорогу с Робби. И я не могла не согласиться с его словами.

Таня и миссис Джексон разогнали нас по постелям, хотя, предполагаю, мало кто из нас смог уснуть. Слишком много событий свалилось нам на головы, чтобы мы забылись в блаженном сне.

Я бодрствовала, слушая, как далеко внизу под «Высокими полянами» шумит река. Ближе к рассвету пришел сухой восточный ветер, от которого дребезжали оконные переплеты. И должно быть, под его завывания я и погрузилась в сон, ибо мне грезилось, что ни одно из событий этой ночи не происходило и что все вернулось к своему началу, как было прежде.