Беатрис Шеридан - Красавица и умница

— Ларри сегодня получил много подарков, — проговорил Бен.

— Зачем ты купил ему два комплекта роликов? — недоуменно спросила Анджела. — Хватило бы и одних.

— Вторые — для меня.

Анджела нахмурилась.

— Зачем тебе роликовые коньки?

— Ларри обещал научить меня на них кататься, — объяснил Бен.

— А-а…

Значит, он все-таки хочет стать для Ларри настоящим отцом! Анджела знала, что должна испытывать облегчение, — но не чувствовала ничего, кроме тупой боли при мысли о том, что в ближайшие лет десять или около того ей придется видеться с Беном изо дня в день.

— Как мило с твоей стороны, — невыразительно произнесла она.

— Спасибо, — ответил Бен. — Может быть, присядешь?

Все-таки хочет завести этот разговор! Анджела колебалась; но обаяние Бена было столь велико, что, даже прекрасно зная, как он к ней относится, Анджела не смогла преодолеть искушение. Однако она вовремя напомнила себе, что садиться на диван с ним рядом нельзя, и опустилась в кресло, стоявшее в другом конце комнаты.

Бен выпрямился.

— Нам нужно поговорить.

Нет, Бен! Пожалуйста, не надо!

— Прости меня, — тихо заговорил он. — Хотел бы я сказать, что в тот субботний вечер был не в себе и наговорил тебе сам не знаю что, но это неправда. Я был в здравом уме и говорил то, что думал. Несколько дней мне понадобилось, чтобы осознать, что я ошибался. Что все родители совершают ошибки — и это не мешает им быть родителями. Что я способен стать для Ларри настоящим отцом. Что хочу быть с ним рядом. Не звонить, не писать письма — просто быть с ним. Так много времени, как только смогу.

Слушая его, Анджела с трудом удерживалась от слез — слез радости за сына и скорби за себя.

— Ты оказалась права. У меня нет выбора. — Бен встал и подошел к камину. — Я думал, что смогу отказаться от своих чувств, забыть о них. Не вышло. Ни с Ларри, ни с тобой.

С ней? Сердце Анджелы, казалось, на мгновение остановилось.

— Сегодня я понял то, чего не понимал раньше. Все эти девять лет я просто защищался. Защищал свое сердце от новой боли. Ты была моей первой любовью, и разрыв с тобой стал для меня катастрофой. Я сказал себе, что не способен нравиться девушкам, а значит, рисковать больше не стоит. Лучше вернуться к тому, что у меня получается, — к учебе.

— Прости меня, — с трудом выдавила Анджела. Сердце ее то взмывало на крыльях надежды, то падало в бездну отчаяния.

— Не извиняйся. Ты ни в чем не виновата. — Уголки его губ дернулись, словно Бен пытался улыбнуться — и не мог. — Если кто-то здесь и должен просить прощения, то я один. Все эти девять лет я бежал от самого себя, от собственных чувств. Постепенно бегство сделалось для меня привычкой. Я твердо усвоил, что лучше ни к кому не привязываться, никого не любить, никому не отдавать сердце. Так безопаснее. И самое печальное, что такая жизнь меня в самом деле вполне устраивала. Пока не появилась ты.

Взгляды их встретились, и Анджела замерла в кресле, дрожащими руками вцепившись в подлокотники.

— Ты научила меня бежать от себя — и благодаря тебе я понял, что больше так не выживу. Без тебя я еще мог воображать, что живу идеальной жизнью и получаю все, что хочу. — Бен взглянул ей в глаза — и пульс ее зачастил как сумасшедший. — Но это неправда, Энджи. Я не получал того, что мне было по-настоящему нужно.

— Что же это? — замирая от волнения, спросила она.

— Ты.

Сердце ее забилось где-то в горле. Стало трудно дышать.

— Жизнь без любви — не жизнь. — Бен сделал шаг к ней. — Спасибо, что помогла мне это понять.

Анджела не поднималась с кресла, опасаясь, что не удержится на ногах. Внезапный переход от отчаяния к счастью отнял у нее все силы.

— Я понял, что в жизни нельзя обойтись без риска. Тем субботним вечером ты рискнула своим сердцем, а я не захотел услышать и понять тебя. — Он сделал еще несколько шагов, и голос его зазвучал мягче: — Скажи, ты сможешь меня простить?

— Да, — ответила она. Выходит, то, что произошло между ними в субботу, не конец, а только начало? — Ты первый человек, полюбивший меня такой, какая я есть. Ты ничего от меня не требовал, не пытался перекроить по своей мерке. А потом, когда ты вернулся в Оксфорд… мне хотелось умереть. Я думала, что наша любовь оказалась ложью, фантазией.

Бен опустился перед ней на колени и поцеловал ее руку. От этого поцелуя по телу Анджелы разлился опасный огонь.

Она тяжело сглотнула.

— Все эти годы я жила ложью, — тихо призналась она. — И сейчас я говорю не о Ларри, а о себе. Я воображала, что любовь не дается просто так, что ее надо заслужить. Вот почему я так боялась, что Эбби и Филип узнают правду о Ларри. Для меня они были единственными близкими людьми, и я боялась, что они отрекутся от меня так же, как отреклись мои собственные родители. Но, как видно, я недостаточно доверяла Райанам. И самой себе. Все эти годы я не жила настоящей жизнью, не позволяла себе ни думать, ни чувствовать, ни любить — только делала то, что, как мне казалось, хотели от меня другие. Какая же я трусиха!