Холли Престон: На чужом празднике

Девушка поставила на парковку машину, старенький, видавший виды «хорнет», и вышла, жадно вдыхая сладковато-пьянящий запах хвои.

Она любила приходить на елочный базар в первый день открытия, когда деревья стояли во всей красе, еще нетронутые придирчивыми руками занудных покупателей. Уж ей-то, с почти десятилетним стажем работы, не знать этих ворчливых дамочек и прижимистых холостяков! Да не дом же покупаете, хотелось произнести ей вслух… Она обходила голубые ели, сосны, пихты и каждый раз поражалась многообразию природы, способной вложить в каждую иголочку дерева неповторимый изумрудный оттенок.

Рождественская елка была ее первым и единственным воспоминанием отчего дома и счастливого детства: громадная комната, высокий эркер, красавица-ель и смеющиеся лица мужчины и женщины. Она тянет ручонки ввысь, к бело-розовому ангелу на макушке дерева. Мужчина подхватывает ее и подкидывает к самому потолку.

Святой ангел, Сент Энджел, весело говорит он. Санта Энджил, по-ребячьи вторит ему малышка. И все проваливается в темноту…

Только лет в пять в детском доме девчушка узнала, что вся ее семья сгорела в ту рождественскую ночь — в старый дом ночью попал кусочек недогоревшей шутихи от праздничного фейерверка соседей. Дом полыхнул как порох, удалось спасти только ее.

В госпитале она упорно называла себя Сантой Энджил, и в детских домах, по которым кочевала после коротких домашних передышек у приемных родителей, так ее и звали. Каждый год семью меняли, чтобы не было привыкания. Стараясь угодить во всем, она пыталась завоевать искреннюю любовь новых пап и мам, но в ответ получала лишь временную заботу и внимание. Истинная родительская любовь обходила ее стороной.

Грустная история детства и постоянное одиночество пробудили в Санте страстное желание иметь свою крышу над головой, свой дом и отчасти стали причиной того, что она пришла на работу в агентство по торговле недвижимостью. Находя нужное жилище для клиентов, она искренне радовалась за них и считала себя самой счастливой. С детских лет она испытывала удивительную тягу к домам. Для нее они были живые, как люди, и всякий раз, продавая квартиру или дом, она говорила «пока».

Каждый год она откладывала немного денег для первого взноса на покупку дома в кредит. Но недвижимость росла в цене, и каждый год осуществление мечты отодвигалось.

Санта тряхнула пышной копной пшеничных волос, отгоняя воспоминания и грустные мысли, и выбрала пушистую канадскую ель с длинными иголочками. Клерк ловко одел елку в прозрачный мешок и погрузил на багажник машины.

Ура, праздник почти начался, подумала Санта, выруливая со стоянки.

Разноцветные огоньки и искристый снег, укутавший купола церквей и крыши старинных зданий, наполняли город торжественностью и волшебством.

Санта ехала по заснеженным улицам, погрузившись в раздумья. Она направлялась в свое агентство по торговле недвижимостью, нужно было уладить кое-какие дела перед рождественскими каникулами.

Внезапно она остановилась перед большим домом, построенным в викторианском стиле. Перед ним светился щит с объявлением о сдаче. Санта как-то пыталась разыскать владельца, но ей это не удалось. В окнах горел свет, значит, дом арендовали. Проклятье! Другому брокеру повезло.

Гадая, кому же удалось обскакать ее, Санта вздохнула, нажала на газ, но через секунду резко затормозила — другая сторона подсвеченного подмигивающими разноцветными лампочками щита гласила:

«Восточная предсказательница Азиза. Ваше прошлое, настоящее, будущее. Узнайте всю правду о себе перед Рождеством. Войдите в Новый год новым человеком. Ваша жизнь только начинается! Праздничные расценки и скидки постоянным клиентам. Консультации по телефону в любое время, в любой точке земного шара».

Гм… Это любопытно. Санта решила выяснить, кто снял дом и через какое агентство. Если аренда краткосрочная, то тогда, возможно, после праздников дом снова попадет в список сдаваемых, и она разыщет владельца. Ей не хотелось работать в праздники, потому что все предыдущие дни были так плотно расписаны, что по сравнению с ней даже Золушка выглядела бы лентяйкой.

Она поднялась по дорожке к дому, нажала на звонок, ожидая восточную красавицу в цыганском обличье, в шали с кистями, с золотыми серьгами и монистами. Так оно и получилось — на пороге появилась смуглолицая женщина более чем средних лет. При каждом ее движении монисты издавали мелодичный звон.