Шантель Шоу - Максимальный риск

Он был совсем не похож на ее первого мужа, и она всегда знала это.

— Однажды ты сделал мне больно, — призналась Джина. — Я влюбилась в тебя, когда мне было восемнадцать, а ты разбил мне сердце. А потом ты сделал мне еще больнее, когда уехал и забыл обо мне.

Он покачал головой:

— Я никогда не забывал тебя. Многие годы я приезжал в Пул, не зная, что подсознательно ищу девушку с застенчивой улыбкой. И когда мы, наконец, встретились, я не сразу понял, что красивая, элегантная Джиневра Бейли — это моя Джина.

— Твоя Джина? — переспросила она.

Он кивнул:

— Я начал влюбляться в тебя десять лет назад, но понял, что ты угроза для моего сердца, и сбежал. Я боялся любить тебя. Но больше не боюсь.

Он погладил ее волосы, и Джина с удивлением заметила нерешительность в его глазах.

— Я был бы не против узнать, что девушка, которая любила меня десять лет назад, чувствует ко мне сейчас.

Она снова улыбнулась:

— Она все еще любит тебя. И никогда не переставала любить.

— И ты будешь моей женой и останешься со мной навсегда?

— Да, — искренне пообещала она.

Он поцеловал ее сначала нежно, а когда страсть захлестнула его, с жадностью. Его руки гладили ее тело, а язык проник в ее рот, и Джина задрожала.

Она улыбнулась, когда он снял с нее футболку, расстегнул бюстгальтер, обнажив грудь, и стянул джинсы с бедер. Ланзо встал на колени, чтобы снять с нее трусики, и начал ласкать ее с бесконечной заботой и нежностью, пока она не стала умолять его заняться с ней любовью.

— Телом и душой, — заверил ее он, снимая свою собственную одежду и опускаясь на ромашковую лужайку, которая окутала их своим сладким ароматом.

Он вошел в нее медленно, боясь, что может причинить ей боль, но она с готовностью приняла его и приподняла бедра, наслаждаясь каждым его движением, пока они больше не смогли сдерживаться.

— Я люблю тебя, Джина, и всегда буду любить, — простонал Ланзо.

Она поймала его голову руками и прижалась губами к его рту.

— Я тоже буду вечно тебя любить.

Ланзо и Джина поженились через месяц в церкви в Позитано. Вся семья Джины прилетела на свадьбу, и церемония стала радостной, наполненной любовью и смехом. Невеста была одета в простое платье цвета слоновой кости, ее волосы были украшены розами, а жених выглядел великолепно в темно-сером костюме. Нежная улыбка на его лице, появившаяся, когда он целовал свою супругу, заставила Дафну расплакаться. Но в центре внимания была самая маленькая гостья, потому что в этот же день состоялись крестины Эндриа Розы. Малышка напоминала ангела в белом кружевном платье, она все время улыбалась и радостно булькала и заплакала только один раз, когда ее папа попытался положить ее в кроватку.

— Наша дочь еще такая маленькая, но уже очень упрямая, — прошептал Ланзо, отдавая малышку Джине. — Интересно, откуда это у нее?

Празднование состоялось в саду, и, когда все гости разошлись, а Дафна забрала Эндриа, Ланзо подхватил Джину на руки и понес в дом.

— А где портрет Кристины? — спросила она, сразу заметив пустоту на стене.

— Я снял его. Ты моя жена, cara. И вилла ди Суссурри — твой дом, и я думаю, тебе не нужны напоминания о моем прошлом.

— Но Кристина была для тебя особенным человеком, и я знаю, ты никогда не забудешь ее. И я не хочу, чтобы ты это делал. Она часть твоего прошлого, и здесь ее место. Повесь картину назад, Ланзо.

— Я говорил, как сильно люблю тебя, синьора ди Козимо? — спросил Ланзо, неся ее наверх в спальню.

Она улыбнулась:

— Много раз. Но можешь сказать еще. И показать, — предложила она, когда он положил ее на кровать.

— Я как раз собирался это делать, cara. Всю оставшуюся жизнь.

Дорогая (ит.).

Итальянский Дед Мороз