Шантель Шоу - Максимальный риск

Джина не знала, могла ли она заставить себя поверить, что их связь что-то значила для него. Ни разу за время ее работы у него он не дал ей понять, что она стала для него больше чем временной любовницей.

— Ты бы не женился на мне, если бы не ребенок, — упрямо сказала она.

Бессмысленно было отрицать правду. Но сейчас он стал другим человеком, Джина изменила его и заставила иначе посмотреть на многие вещи.

— Но наш брак будет удачным. Помимо желания сделать нашу дочь счастливой между нами есть дружба, смех, отличный секс. Что еще нужно?

Джина проглотила подступающие слезы.

— Если ты не понимаешь сам, то нет смысла тебе объяснять. В твоем списке отсутствует главное. То, что заставило тебя сделать Кристине предложение. Дафна сказала, что она была любовью всей твоей жизни. — Заметив, что он вопросительно смотрит на нее, Джина сказала: — Любовь. Вот чего не хватает в наших отношениях, и поэтому я не выйду за тебя, Ланзо.

Он внимательно смотрел на нее, видя на ее лице те эмоции, которые она пыталась скрыть, и она неожиданно почувствовала себя униженной, когда в его глазах блеснуло понимание.

— Джина?

Она не могла позволить себе расплакаться перед ним, но глаза наполнялись слезами.

— Джина? — снова позвал он.

Она увидела, что он сделал шаг к ней, развернулась, вылетела из комнаты и сбежала вниз по ступенькам, ее дыхание превратилось во всхлипы, когда она остановилась возле портрета его невесты.

Его единственной любви. Слова звучали в ее голове, и, услышав шаги, она распахнула входную дверь и побежала дальше.

Он нашел ее в саду возле бассейна наблюдающей за золотыми рыбками. Когда она добежала до дороги, она вспомнила, что оставила Эндриа в детской, и ничто на свете не могло заставить ее бросить своего ребенка.

Ланзо замедлил шаг, когда увидел ее. Он подошел к ней и тоже посмотрел на воду.

— Сад был построен на месте, где раньше стоял дом моих родителей, — проговорил Ланзо. — Дом сгорел дотла во время пожара. Мои родители и моя невеста не могли спастись.

— О боже!

Когда Дафна говорила, что они погибли из-за несчастного случая, она сразу подумала об узкой извилистой дороге вдоль побережья и решила, что они попали в аварию. Но оказаться взаперти в горящем доме было намного хуже.

— Что произошло? — прошептала она.

Ланзо повернулся и посмотрел на нее, в его глазах читалась боль. До этого Джина верила, что он не способен на человеческие чувства, но сейчас она поняла, что ошибалась.

— Ночью началась гроза, и в дом ударила молния. Дом был очень старый, построенный еще в семнадцатом веке, и деревянная крыша мгновенно загорелась. За несколько минут огонь охватил верхние этажи, где спали мои родители. Мама и папа с трудом поднимались по лестнице, и я много раз просил их переехать в одну из спален на нижних этажах, но мама обожала вид из окна с верхнего этажа. У них не было шансов. Пожарные рассказали мне, что ветер быстро распространил огонь и весь дом вспыхнул как спичка.

— Значит, тебя не было там, когда случился пожар? — спросила Джина.

— Нет, — хрипло ответил Ланзо. — И я не простил себя за это. Я должен был быть там. Кристина умоляла меня не уезжать в Швецию на деловую встречу. — Он прикрыл глаза, воспоминания ранили его даже спустя столько лет. — Она только что сообщила мне, что беременна, — признался он.

Его рот скривился, и Джина не смогла сдержать судорожного вздоха.

— Стыдно признаваться, но я ужасно отреагировал. Мы оба были очень молоды и не собирались заводить детей еще несколько лет, чтобы я смог принять дела отца, когда он выйдет на пенсию. Я не был готов становиться отцом. Я убежал, как обиженный избалованный ребенок. Но в отъезде мой здравый смысл вернулся ко мне. Я знал, что справлюсь, знал, что буду любить нашего ребенка, я так торопился вернуться в Позитано, чтобы заверить Кристину, что рад ее беременности. — Его челюсти сжались. — Но совещание затянулось, и я опоздал на самолет. Мне пришлось ждать следующего рейса до утра, и тогда стало уже поздно.

— Но ты не мог знать, что такое произойдет, — мягко сказала Джина. — Ты не можешь винить себя.

— Но я виню себя. Я ничего не знал о пожаре, пока не прилетел в аэропорт Неаполя, где меня встретил отец Кристины. Когда он сообщил мне, что мои родители и Кристина погибли, я понял, что это моя вина. Я мог бы их спасти, — настаивал он, когда Джина покачала головой. — Если бы я не уехал, я мог бы вывести их из дома, даже если бы мне пришлось нести родителей по лестнице.