Мишель Рид: Похищение девственницы

Леандер смеялся. Антон оценил, насколько искренней была его улыбка. Канеллис-младший крепко обнимал двух своих женщин. Обе — блондинки. Старшая, его жена, была очень красива. Неудивительно, что они прожили в браке двадцать три года. Если бы только Тео не…

Антона охватило доселе незнакомое ему чувство вины. С десятилетнего возраста у него было все лучшее, что могло дать богатство Тео. В то время как эти люди боролись…

Он покачал головой, чтобы отогнать эту мысль.

Счастливчик — только так можно охарактеризовать мужчину на фотографии. Взгляд Антона переместился на девушку. Зоуи Канеллис и в шестнадцать лет была безумно похожа на свою мать. Те же длинные золотистые волосы, точеная фигурка. Такие же сияющие голубые глаза и чувственная улыбка.

Чуть ниже этой фотографии была другая, поменьше. На ней запечатлена повзрослевшая дочь Леандера, выходящая из больницы с новым членом семьи, бережно закутанным в одеяльце. Шок и страдания не оставили на ее лице и следа былого счастья.

«Зоуи Канеллис, покидающая больницу со своим новорожденным братом», — гласила подпись под фотографией. И далее: «Двадцатидвухлетняя девушка находилась в университете Манчестера, когда ее родители погибли в автокатастрофе на прошлой неделе. Леандер Канеллис скончался на месте от многочисленных ранений. Его жена, Лаура, в тяжелом состоянии была доставлена в больницу, где и родила ребенка, после чего умерла. Трагедия произошла…»

Настойчивый стук в дверь заставил Антона поднять голову. Руби, его личная помощница, вошла в кабинет.

— Что еще? — грубо сказал он.

— Простите, что отвлекаю, Антон, — извинилась она. — Тео Канеллис на прямой линии. Он требует вас.

Антон мысленно выругался, но отложил газету в сторону. Секунду он раздумывал, не стоит ли поступить трусливо и не ответить на звонок.

Но нет, это не в его правилах.

— Хорошо, соедини меня.

Антон обошел стол и, подняв трубку, сел в кресло. Он прекрасно знал, что его ждет.

— Kalispera[1] Добрый вечер (греч.). (Примеч. пер.) , Тео, — мягко поприветствовал он старика.

— Мне нужен мальчик, Антон. — Знаменитый жесткий голос Тео Канеллиса на этот раз резал слух. — Привези мне внука!

— Я не знала, что ты Канеллис, — заметила Сьюзи, взглянув на эмблему всемирно известной компании «Канеллис интраком», которая была напечатана на письме, небрежно брошенном Зоуи на стол.

— Папа решил не иметь ничего общего с «Кан», когда приехал в Великобританию. — «Он боялся, что отец найдет его, силой заставит вернуться в Грецию и женит», — подумала Зоуи. Но Сьюзи она ничего не сказала. — Он думал, что ему будет проще жить с фамилией Эллис.

Глаза Сьюзи все еще были круглыми, словно блюдца.

— Но ты всегда знала, что ты — Канеллис?

Зоуи кивнула:

— У меня в свидетельстве о рождении так написано.

«Теперь так написано и в свидетельстве Тоби», — мысленно добавила она и судорожно начала вспоминать, где ей приходилось использовать имя Канеллис в последнее время.

— Ненавижу! — воскликнула Зоуи, глядя на два свидетельства о смерти и ощущая жгучие слезы на щеках.

— Наплевать на имя. — Протянув руку, Сьюзи крепко сжала ладонь Зоуи. — Я зря напомнила тебе об этом.

А все потому, что какой-то сопляк репортер обратил внимание на фамилию Канеллис, готовя заметку об аварии. Он заинтересовался и стал копать глубже. Скорее всего, этот проныра в скором времени будет работать на какой-нибудь известный таблоид. Он определенно заслужил продвижение по службе за то, что раскрыл такую тайну.

— Странно как-то, — протянула Сьюзи, откинувшись на спинку стула и оглядывая маленькую уютную кухню.

— Что странно?

— Ты, внучка безумно богатого греческого олигарха, живешь по соседству со мной в самом обычном домике.

— Ну, забудь о сказках. — Зоуи встала и отнесла чашки в раковину. — Я не Золушка и быть ею не хочу. Тео Канеллис… — Она отказывалась считать его дедушкой. — Он мне никто.

— Но в письме говорится совсем другое. Тео Канеллис хочет познакомиться с тобой.

— Не со мной — с Тоби.

Зоуи скрестила руки на груди, невольно демонстрируя, как она похудела за последние ужасные недели. Ее золотистые волосы, обычно гладкие и блестящие, сейчас уныло повисли, собранные в конский хвост. Темные тени залегли под голубыми глазами, а уголки губ, за исключением того времени, когда она возилась с Тоби, были опущены.

— Этот ужасный человек отказался от собственного сына. Он ни разу не попытался познакомиться с моей матерью, пока она была жива, или со мной, если уж на то пошло. И теперь он нами заинтересовался только потому, что его пристыдили газетенки, пестрящие заголовками с его именем. Возможно, он мечтает превратить Тоби в собственного клона, более похожего на него, чем мой отец. Бессердечный старый деспот даже близко не подойдет к Тоби!