Ронда Грей - Вольная птица

— Почему она не раскрашивает и твое лицо? — поинтересовалась Дасти, автоматически складывая салфетки так, чтобы их можно было поставить на столе.

— Я же не будущая ее сноха.

— Что?

— Не кричи на весь ресторан. — Рамона не спускала глаз с салфеток, но Дасти заметила, как улыбка приподняла уголки ее губ. Рамона была самой высокой из женщин семьи Сантьяго, но Дасти возвышалась над ней на целых шесть дюймов.

— Если ты сейчас же не скажешь, что ты хотела выразить этой хохмой, — проговорила она сквозь сжатые зубы, — я наступлю на тебя и раздавлю, как жука навозного.

— Леди никогда не должны прибегать к физическому насилию, — парировала Рамона, и глаза ее при этом смеялись.

— Кто тебе сказал, что я леди?

— Ты сейчас похожа на леди.

Дасти застонала:

— Она не уволит меня, если я смою всю краску?

— Не уволит, если только Мигель не попросит ее об этом.

— А при чем тут Мигель?

— Во время своей вспышки мама спросила его, интересна ли ты ему. — Рамона лукаво посмотрела на нее. — Вы так хорошо смотрелись вместе, твоя светленькая головка рядом с его темной, А у тебя был такой мечтательный вид...

— И вовсе нет — он переводил мне.

— Выглядел он так, словно шептал в твое ушко сладкие комплименты, а тебе это нравилось.

— Все было совсем не так!

Рамона улыбнулась, и тут Дасти спохватилась. Она попалась на удочку Рамоны. На нее действительно подействовала близость Мигеля, но признаться в этом она не могла.

— И что сказал Мигель?

— «Да», разумеется. Почему, по-твоему, ты все еще здесь и вся расфуфырена?

Свирепо уставившись на Рамону, Дасти скомкала салфетку и со злостью бросила ее на пол.

— Я не собираюсь каждую ночь наводить всю эту краску на лицо, а сережки оттягивают мне уши до колен.

— Мигель не такой уж плохой — я его знаю всю свою жизнь. Дай ему хоть полшанса.

— Слушай меня внимательно, — резко бросила Дасти и произнесла медленно и четко: — Меня... он... не... интересует. — Стремительно повернувшись, она поспешила к бару.

Как обычно, Мигель улыбнулся ей, потом изобразил изумление:

— Я и не подозревал, что такую красавицу можно сделать еще краше!

Из-за присутствия пары клиентов в дальнем конце стойки Дасти растянула свои губы в некое подобие улыбки и попросила:

— Мигель, подойди, пожалуйста, поближе.

— Твое желание для меня закон. — Он остановился прямо перед ней. — Приятно слышать свое имя из твоих уст. Ты, по-моему, впервые произнесла его за пять дней, что работаешь здесь.

— Поближе, — сказала она, наклоняясь над стойкой. Он сделал то же самое, и их лица оказались в паре дюймов друг от друга. — Я хочу видеть тебя... — начала она нежным голосом и, сделав паузу, закончила свирепым шепотом, — в аду!

— Какая страсть! — прошептал он. Прежде чем она успела отклониться, его руки обхватили ее лицо, и он запечатлел быстрый поцелуй на ее губах. Мужчины в другом конце бара зааплодировали.

Дасти отступила назад, как только он отпустил ее.

— Я подам на тебя в суд за сексуальное оскорбление, — прошипела она, утирая рот тыльной стороной ладони.

— А я могу уволить тебя за неподчинение, однако не стоит прерываться на самом интересном месте, как ты считаешь? — Его глаза плясали от смеха. — Смотри веселей, Дасти. Я лишь флиртую с тобой. Чего ты боишься?

Она задрала вверх подбородок:

— Только не тебя, это уж точно.

— Значит, ты боишься саму себя. Но даже напуганной я могу тебе понравиться, если ты узнаешь меня получше.

— Ни за что.

Его ухмылка стала шире. Издевки были ему как с гуся вода. Покачав головой, она повернулась, чтобы уйти.

— О, Дасти, — позвал он, и она неохотно обернулась. Он промокнул свои губы бумажной салфеткой и протянул бумажку ей. — Твоя губная помада размазалась.

Наградив его свирепым взглядом, она схватила чистую салфетку и отошла. Отирая губы, она жаждала стереть с них и память о его губах.

К семи часам ресторан и бар заполнились, и люди уже стояли в очереди к столикам. У Дасти не было времени даже подумать о чем-либо, а Мама Роза уже трижды напоминала ей, чтобы она подмазала губы. Каждый раз, когда она подходила к бару за напитками, Мигель приглядывался к ее губам и ухмылялся. К тому времени, когда освободился ее последний столик, Дасти чувствовала, что жаждет поочередно разбить об его голову все бутылки, что были в баре. Ну, может, не все, поправила она себя, когда Мама Роза загнала ее в бар для принятия вместе с сыном стаканчика на ночь.