Ронда Грей - Друг без друга

Карусель сверкала яркими огнями, создавая ощущение праздника. Линда не понимала, как оказалась здесь, но это совершенно не имело значения. Она с улыбкой наблюдала, как детишки, глаза которых искрились счастьем, торопливо поднимались по ступенькам, на секунду замирали, не в силах сделать выбор, и, наконец, занимали свободные места. Сердце Линды забилось учащенно, когда на круглую площадку поднялась девчушка лет четырех, одетая в нарядное пестренькое платьице. Малышка решительно направилась к белой лошадке, погладила ее золотистую гриву и уселась в седло. Карусель начала медленно кружиться, и маленькая наездница нетерпеливо пришпорила своего коня, словно стараясь ускорить разбег. Темно-каштановые волосы девочки рассыпались по плечам, личико озарила счастливая улыбка. Линда не могла отвести взгляд от этой крохи, чьи глаза казались ей знакомыми, хотя она точно знала, что видит ее впервые.

Карусель кружилась все быстрее, и дети, весело смеясь, приветственно махали своим родителям, которые столпились у ограды. Линда стояла особняком, она ведь была чужой на этом празднике, но почему-то ей было так же весело и радостно, как и всем остальным.

Малышка в пестреньком платьице тоже махала кому-то, подпрыгивая в седле. И вдруг Линда заметила, что ловит на себе взгляд девочки всякий раз, как та проезжает мимо нее. Растерянно оглядевшись, молодая женщина убедилась, что рядом никого нет. Почему этот ребенок машет ей пухленькой ручкой, словно старой знакомой? Девушка задумчиво пошла вдоль ограды в поисках выхода с аттракциона, чтобы спросить девчушку, откуда та знает ее. Но калитки не оказалось. Линда остановилась как вкопанная. Вокруг не было ни души, лишь маленькая девочка кружилась на карусели все быстрее и быстрее, и вот уже в стремительном круговороте слились в золотистую огненную линию разноцветные фонарики, превращаясь в неоновый вихрь…

Линда проснулась вся в слезах. Странный сон всегда вызывал ощущение счастья, вселял надежду и умиротворение в ее измученную душу. Она даже не пыталась разгадать тайный смысл своих сновидений, словно оберегая себя от лишней боли, ведь наяву мысль о ребенке, которого у нее никогда не будет, казалась невыносимой.

Девочка на карусели впервые приснилась Линде перед тем, как она очнулась в больничной палате после автомобильной катастрофы. Она долго не могла осознать реальность, находясь под воздействием наркоза и под впечатлением от загадочного сновидения. С тех пор прошло уже три года, но сон не раз повторялся, и всегда именно в те моменты, когда стремление жить и бороться было уже на исходе, а безысходность и тоска, казалось, вот-вот завладеют ее душой всецело…

Линда встала с кровати и, не зажигая света, подошла к окну. Предрассветная дымка возвещала о скором наступлении утра. Девушка задумчиво смотрела на облака, наслаждаясь долгожданным ощущением покоя. Она выдержит все, жестокой судьбе ее не сломить. Ведь столько тягот, выпавших на ее долю, уже позади. Смогла же она победить недуг, оправиться от травм, вновь научиться ходить и даже привыкнуть к одиночеству… Привыкнуть? Нет, если быть честной перед самой собой, к этому невозможно привыкнуть. Можно лишь стараться не замечать, что твое сердце словно оледенело. Что ж, иногда повседневная суета приносит недолгое забытье…

Сегодня ее первый концерт после трехлетнего перерыва. Линда Баффин вновь выйдет на сцену и будет петь для своей публики. Она сможет, она должна…

Кевин стоял в глубине тускло освещенного зала, где воздух был сизым от табачного дыма. Остальные посетители, в том числе шумная компания возле стойки бара, не обращали на него внимания. Впрочем, это и к лучшему: он ведь тоже не замечал окружающих.

Кевин знал, что как только женщина, стоящая на невысокой эстраде в противоположной части зала, запоет снова, толпа в тот же миг позабудет о еде, выпивке, — обо всем на свете, перестанет галдеть и безмолвно застынет, слушая музыку. Он уже наблюдал это во время исполнения предыдущих песен. Певица находилась на эстраде уже около получаса и, как только начинал звучать ее голос, воцарялась такая тишина, что упади на пол булавка, ее звон показался бы грохотом.

Публику можно понять. Певица была хороша, очень хороша. Она была так же великолепна, как раньше. Дразнящая чувственность ее голоса задевала потаенные струны в сердце каждого из присутствующих.