Дей Дерфин - Возвращение Флоран

Нет, она не имела права так поступать. Флоран было стыдно.

Она с отвращением смотрела на свои ладони, не зная, что с ними делать. Отрубить? Сжечь? Заковать в железо? Но как тогда она сможет играть, готовить, в конце концов молиться перед ликом Богоматери? Ведь не для того Флоран Рейд, дочь сталелитейного магната Грегори Рейда, поступила шесть лет назад в закрытый католический колледж Святого Креста, чтобы вернуться домой без рук!

Нет, совсем не для того. Отец хотел, чтобы Флоран прежде всего научилась себя вести. Все остальное можно приобрести в любом учебном заведении Балтимора или Нью-Йорка. Правоверному католику Грегори Рейду казалось, что его дочери необходим жесткий режим католического колледжа, где воспитанниц учат смирению, прилежанию, умению держать себя в руках.

Но, как выяснилось, шесть лет учебы потрачены впустую — Флоран так и не научилась управлять своим темпераментом, замешенном на ирландской вспыльчивости и болезненной горделивости индейцев-чероки (по семейной легенде, одна из прабабушек Флоран согрешила с индейским вождем). Иначе сегодня не произошло бы того, отчего у Флоран до сих пор стучало в висках, адским жаром жгло ладони, словно она ночь напролет сжимала в руках куст крапивы.

Все началось с того, что в самом конце урока физкультуры девчонки решили поиграть в баскетбол. Как водится, воспитанницы их клана (так называлась группа в их колледже) поделились на две команды.

Команду конкуренток возглавляла Лесли Салливан, рыжеволосая штакетина, которую родители отправили в колледж, спасая от наркотиков и несчастной любви. Флоран и Лесли давно недолюбливали друг друга — они всегда и во всем оказывались по разные стороны баррикад. Флоран не могла понять, в чем была причина ее неприязни к этой нескладной, задиристой и язвительной девице. Невзирая на то, что отец-наставник Климент все время пытался их примирить, прирожденные лидеры Флоран и Лесли постоянно задирали друг друга.

Так случилось и на этот раз. Команда Флоран побеждала с минимальным счетом. Когда до конца четвертого периода оставалось не более 15 секунд, Флоран прорвалась по флангу и засадила в кольцо замечательный слэм-данк. Девчонки, даже из стана соперниц, зааплодировали, и только Лесли, оттолкнув ее от кольца, принялась спорить. Флоран попыталась побыстрее уйти, чтобы избежать скандала, но Лесли подскочила к ней, схватила за майку и заорала прямо в ухо:

— Ты нарушила правила! Была пробежка! Подойди к судье и скажи, чтоб он отменил эти два очка!

Флоран возмущенно уставилась на соперницу.

— Лесли, никакой пробежки не было! Можешь спросить у девчонок, они подтвердят!

— Ты лжешь! Ты такая же лгунья, как твой отец! Он недоплачивает рабочим, а ты зарабатываешь нечестные очки!

Этого Флоран стерпеть не могла! Если бы Лесли упрекала в каких-то грехах ее, это можно было бы стерпеть. Но она задела честь отца. Этого еще не хватало!

Кровь ударила в лицо Флоран, ладони затвердели.

— Что ты сказала?! Повтори!

— Ты такая же обманщица, как и твой отец! Вы только прикрываетесь именем Христа! — продолжала кричать Лесли.

Ах так! Флоран вскинула руку и с размаху ударила Лесли по лицу.

Шп-о-ок! Хлесткая пощечина, многократно усиленная эхом, разнеслась по залу. Судья, объяснявший девчонкам из команды противниц правила игры, выскочил на площадку и рысью помчался к ним.

И вовремя. Лесли, веснушчато-белое лицо которой залил алый след пятерни, приняла боксерскую стойку и с диким ревом пошла на Флоран. Девчонки завизжали, некоторые, особо чувствительные, чтобы не видеть смертоубийства в стенах католического колледжа, бросились к выходу.

А Флоран, напротив, стало весело. Она тут же вспомнила уроки отца, которые он давал ей в те времена, когда еще она жила в родительском доме. Флоран вскинула руки к подбородку в стиле популярного боксера Джона Дадди и приготовилась отбивать атаки рыжей верзилы.

К счастью, бой не состоялся. Когда между соперницами оставалось не более метра, между ними гранитной глыбой встал наставник клана отец Климент.

Бывший полицейский знал толк в потасовках, в том числе и в разборках разъяренных девиц. Он оттеснил плечом Лесли и, повернувшись к ней лицом, сказал что-то такое, отчего руки Лесли мгновенно обвисли, как два внезапно перерезанных каната.

Откуда здесь взялся отец Климент, было не понятно. По-видимому, он обладал нюхом на всевозможные конфликты.