Лора Патрик - Один прекрасный день

— Все готово! — Сара вошла в гостиную с большим подносом. Она поставила его на круглый кофейный столик перед софой и начала разливать по чашечкам ароматный дымящийся кофе. — А где ты живешь, Вирджиния?

— Я… Мы живем в Мантео. — Джин взяла было чашечку, которую ей подали, но, обнаружив, что руки ее все еще дрожат от волнения, поставила обратно. — Майкл работает психологом-воспитателем в школе, а я… почтальоном. Но в этом году начну, наверное, преподавать на курсах французского языка.

— Ты знаешь французский? Замечательно. А где ты училась ему?

— В Беркли, в Калифорнийском университете, — сказала Джин и бросила робкий взгляд на отца. Он внимательно слушал, хотя и глядел чуть в сторону.

— Это великолепно! — искренне одобрила Сара.

— Вот я и решила преподавать, — тихо пробормотала Джин, стараясь так поднести чашку с кофе ко рту, чтобы не пролить содержимое.

— И правильно сделала, — поддержала Сара. Она вздохнула и посмотрела на Эдди, потом перевела взгляд на Майкла: — А знаете что, Майкл, пойдемте, я покажу вам наш внутренний дворик. А Эда и Джин мы оставим вдвоем.

Он не возражал. Но, прежде чем встать, поискал глазами взгляд Джин и, лишь когда она улыбнулась, показывая, что у нее все в порядке, поднялся и последовал за Сарой.

— Сара, как всегда, старается быть деликатной, — смущенно произнес Эдди, когда они с Джин остались одни.

— Она очень милая, — ответила Джин.

— Да, это так. Мы вместе уже пять лет. Она очень добра ко мне. — Эдди говорил так, словно каждое слово требовало от него неимоверных физических усилий. — Я рад, что ты приехала, Вирджиния, — наконец выдавил он из себя. — У тебя хватило смелости, которой мне недоставало.

— Я не уверена, что именно смелость привела меня сюда, — ответила она, не находя в себе ни крупицы гнева против этого человека, который так страдал на ее глазах. — Это была необходимость. Если бы я не встретила Майкла, я бы, возможно, и сейчас продолжала жить как жила.

— А как ты жила?

— В одиночестве, и я все время переезжала с места на место, как только чувствовала, что начинаю приживаться… С Майклом было иначе. Я полюбила, прежде чем смогла покинуть его, а когда попыталась убежать, то… не смогла.

— Он звонил мне, когда искал тебя.

— Я знаю.

— Ты вернулась к нему?

— Да. Мы собираемся пожениться.

Лицо Эдди потеплело.

— Я рад. По-моему, он прекрасный человек.

— Да, конечно. Он заставил меня многое понять, на многое взглянуть по-новому. И я поняла, что должна увидеть тебя, хотя и не была уверена, что ты хочешь этого.

Эдди глубоко вздохнул и опустил глаза в чашку с кофе.

— Я понимаю. Прости меня, Вирджиния. Я был не слишком долго твоим отцом.

— Но все же был. Семь лет, по крайней мере.

— Да… А потом я уехал. — Эти слова повисли в воздухе.

— Почему? — вдруг спросила Джин, и в голосе ее прозвучала боль. — Почему ты уехал? Я так и не смогла этого понять. Я тысячи раз спрашивала об этом себя, но так и не смогла найти ответа.

Эдди осторожно взглянул на нее.

— А мать разве не рассказывала тебе?

— Она ничего не говорила. Поначалу, когда это случилось, она была слишком расстроена, а потом… потом я боялась задать вопрос из опасения, что выведу ее из равновесия. Я старалась успокоить ее, облегчить ее горе. Когда же я стала постарше и осмелилась задать этот вопрос, она просто покачала головой и отвела глаза. Она так и не стала прежней… после твоего ухода. Если бы в медицинском заключении не значилось другое, я бы поклялась, что она умерла от разрыва сердца.

Эдди тяжело вздохнул.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить столько горя, — пробормотал он.

— Что сделано, то сделано, — быстро сказала Джин, стараясь по возможности смягчить свой тон. — Но мне необходимо знать причину твоего ухода. Я собираюсь сама выйти замуж. И хочу знать, что именно разбило брак моих родителей с такой безнадежностью, что они даже никогда больше не видели друг друга.

Со страдальческим выражением лица Эдди невидящим взглядом уставился в окно. Затем повернул голову и усилием воли заставил себя прямо взглянуть в лицо дочери.

— Если сказать одним словом… гордость. Глупая, упрямая гордость. Твоя мать и я, мы оба были очень своенравными и упрямыми людьми. Мы любили очень эгоистично, и к тому же у нас были совершенно разные понятия о жизни. К несчастью, мы поняли это, когда было уже слишком поздно. — Он помолчал, поднеся чашку кофе к губам. Но, задумавшись, точно забыл про нее. — В те годы было не принято, чтобы мужчина и женщина просто жили вместе, не вступая в брак. Когда любовь захлестнула нас, мы подумали, что должны пожениться.