Стелла Линден - Бесстыжая

— Обещаю, — ответила я словно в тумане.

— Для этого нужно подписать контракт, по условиям которого я буду и твоим менеджером, и твоим фотографом. Ты должна полностью доверять мне.

— Я тебе верю. Ты так хорошо ко мне относишься.

С моей стороны было довольно глупо говорить такое, но в то время я была еще очень наивна.

Мы вернулись в студию, и Клайв показал мне квартирку на верхнем этаже, где он жил. Это было симпатичное помещение с натертыми паркетными полами и белыми стенами, увешанными большими фотографиями красивых девушек. Каждую фотографию снабжала безумно нежная надпись с автографом. Пока Клайв прослушивал оставленные на автоответчике сообщения, я побродила вокруг, заглядывая в другие комнаты и удивляясь все больше и больше. Спальня у него была небольшого размера, но стоявшая в ней огромная двуспальная кровать даже не оставляла места для гардероба.

Я робко присела на краешек кровати. Когда я подняла глаза, то увидела, что Клайв стоит в дверях, опираясь о дверной косяк, и с улыбкой смотрит на меня.

— Придется тебе немного потерпеть, — сказал он.

Я почувствовала, что краснею.

— Я просто… просто хотела узнать, где буду спать, — сказала я.

— Там, на диване, — сказал он, жестом показав в сторону гостиной, потом привлек меня к себе, обняв за талию. — Ты разочарована, Хани?

Я была разочарована, но не хотела, чтобы он об этом узнал.

— Похоже, у меня нет выбора, — сказала я, пытаясь говорить равнодушным тоном, но голос у меня слегка дрожал от его близости.

Он рассмеялся.

— Понятно. Никогда не раскрывай свои карты.

Я запомнила этот мудрый совет на будущее.

Он посмотрел на меня, улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня. Поцелуй был рассчитан на то, чтобы поддразнить меня, заинтересовать, но не удовлетворить. Мой короткий опыт бурной страсти со Стивом позволил мне понять, что Клайв полностью контролирует себя и намерен держать себя в руках и дальше. Он медленно провел губами по моим губам, прикасаясь к ним кончиком языка, потом его язык проник внутрь рта и описал круг по мягкой, влажной плоти, как будто проверяя ее качество. У меня участился пульс, по телу пробежала дрожь, но Клайв слишком быстро прервал поцелуй. Немного отстранившись, он посмотрел на меня, и я увидела в его темно-синих глазах свое отражение. Вид у меня был отрешенный, глаза затуманились, а губы приоткрылись, потому что мне было трудно дышать.

— О, Хани, — пробормотал он, — если бы только я сумел… — Казалось, он не находит подходящих слов.

— Сумел — что? — прошептала я.

— Если бы только я сумел запечатлеть тебя на пленке такой, какая ты сейчас… — сказал он. — Какая бы получилась фотография!

У меня сразу же просветлело в голове.

— О чем ты?

Он усмехнулся:

— Не забудь, что ты теперь моя модель. Тебе придется привыкнуть к тому, что я вижу все окружающее с этой точки зрения.

Я бросила на него сердитый взгляд, но вскоре он снова развеселил меня. Таков уж был Клайв. Он приводил людей в то настроение, какое ему было желательно, потому что мрачные физиономии наводили на него тоску.

В ту ночь я спала на диване, и он даже не подошел ко мне. Я была уверена, что удрученное состояние не позволит мне заснуть, однако день оказался весьма утомительным, и я быстро отключилась.

На следующее утро Клайв повез меня в другой дом, который был тоже построен в районе бывших конюшен и находился в четырех кварталах от студии. Клайв представил мне Фила и Донни, которые жили вместе и считались супружеской парой. У них был очень уютный дом со множеством изящных подушечек и салфеточек. Фил невероятно гордился домом и готов был убить любого, кто осмелился бы смять хоть одну подушечку.

Донни был настоящим красавцем. У него было прекрасное худощавое и мускулистое тело, копна кудрявых белокурых волос и очень красивые глаза. То, что он был геем, показалось мне безумным расточительством со стороны природы. Фил был его полной противоположностью. Он вел хозяйство в доме. Это был коренастый, приземистый здоровяк с физиономией добродушной гориллы и нежным сердцем. Они были трогательно преданы друг другу. Они были совладельцами салона красоты под названием «Апокалипсис» и, как уверял меня Клайв, умели подчеркнуть в женщине самое лучшее.

При первом взгляде на меня у обоих загорелись глаза.

— Великолепно! — воскликнул Фил, окинув меня взглядом. — Встань здесь, дорогуша. Не двигайся.

Донни потрогал мои волосы, откинул одну прядь и, залюбовавшись, сказал: