Алла Осипова - Красное платье

Я открыла балкон настежь. Теплый ветер обнял меня со всех сторон. Казалось, мой любимый папочка попрощался со мной. Я явственно почувствовала его присутствие, сердце щемило, но в этой боли была нотка успокоения. Разлука с папой только временна, мы обязательно встретимся там, где всегда весна… Папа прощался со мной через испанского поэта, через теплый ветер, через пение птиц в кронах деревьев… Все смешалось в моей душе: боль потери, любовь к Хорхе, тревожные предчувствия, глубокая страсть к испанскому языку и щемящее предчувствие чего-то тайного, что еще не дано было понять.

Я любила Хорхе. Это были страсть, благодарность, обожание и надежда… На всю жизнь, никогда никого больше не смогу полюбить. Я любила его до бесконечности, до полноты сердца и души, это чувство помогло победить скорбь. Мой Эрос залил обжигающим огнем непроглядный мрак и холод Танатоса.

Кроме того, я была безмерно благодарна Хорхе за заботу, за то, что он не оставил меня в скорбный час. Если бы не Хорхе, мы не смогли бы организовать ни похороны, ни поминки. Наш дом заполнился латиноамериканскими студентами из Чили, Колумбии и Перу. Кто-то давал маме и бабушке лекарство, кто-то помогал с организацией поминок. Мне все время казалось, что я сплю и вижу ужасный сон, а проснусь — и все будет по-прежнему.

Я цеплялась к Хорхе с такой силой, что он не мог меня от себя оторвать. Мне казалось, что, если я буду держаться за кого-то живого и любимого крепко-крепко, смерть отступит и произойдет чудо. Я не могла находиться одна ни днем ни ночью. Экзамены сдавать не пошла. Какие там экзамены, я ничего не соображала. Результат отключения мозгов явился незамедлительно: я поняла, что беременна. Честно говоря, я с ужасом сообщила эту новость Хорхе. А он очень обрадовался, пел, плясал, таскал меня на руках и сразу сделал предложение. Мы оформили множество документов для регистрации брака, и я вышла замуж. Я стала теперь Елизаветой Ивановной Ортис-Рубио.

Настроение после папиной смерти было невеселое, поэтому мы решили никакой свадьбы не справлять, да и денег не было. Однако мама и бабушка настояли, чтобы мы продали папину машину и устроили небольшой праздник, ведь со времени папиной смерти прошло четыре месяца, а мой округлившийся живот начал выпирать. Свадебное платье одолжила подруга, а Хорхе все-таки купили новый черный костюм по специальным талонам в салоне для новобрачных. Свадьбу справили в кафе при университете, снова было много латиноамериканцев, они сами дополнительно к убогому меню наготовили особый рис и фасоль. Конечно, было много водки, и под конец нашей свадьбы некоторые друзья Хорхе напились так, что по-настоящему уснули под столом. Эх, если бы папа был жив! Я всю свадьбу ждала как дурочка: а вдруг он появится, оживет, ведь у меня такой день! Вдруг он подаст мне какой-то знак, что ли… Несколько раз за вечер я даже принималась плакать, не могла сдержаться. Так безумно тосковала о моем папочке!.. Все в моей жизни случилось так быстро и неожиданно, что я не успела опомниться и что-то осознать. Любовь Хорхе, смерть папы, беременность, свадьба… Мне казалось, что я сплю и скоро проснусь, тогда калейдоскоп событий остановится.

Хорхе поселился в нашей квартире. Он очень хорошо ладил с больными девочками, он только так нас и называл: «Три мои девочки». Бабушка и мама души в нем не чаяли. Хорхе оказался очень заботливым и способным добыть все на свете. Он где-то доставал дефицитные глазные капли для бабушки, лекарственные травы для мамы, красивую одежду и косметику для меня, продукты. В университете можно было добыть все, даже «черта лысого», как со смехом говорил Хорхе со своим очаровательным акцентом.

Единственное, что немного нас всех напрягало, — это то, что Хорхе иногда уезжал на неделю или больше в неизвестном направлении. Как мы его ни пытали, он только отшучивался, улыбаясь. Говорил, что коммунисты имеют особые задания, пока еще не установилась власть пролетариата во всем мире, что он исчезает по важным партийным делам, причем абсолютно секретным.

В середине марта 1991 года, я совершенно легко родила смуглого, абсолютно здорового мальчишку, как две капли воды похожего на Хорхе, только с ярко-голубыми глазами.