Ирина Иванова: Посылка

Вставляю ключ в замочную скважину и к своему удивлению, а потом и ужасу обнаруживаю, что дверь на ключ не закрыта. Я точно помню, что закрывала, а Вася не умеет открывать внутренний замок, по крайней мере, полгода назад не смог мне открыть – всего-то к соседке за сахаром сбегала. Ключ оставила, а дверь захлопнулась, пришлось замок ломать, тоже хотела за пять минут все сделать, а растянулось на час, потом, вообще, дома один не оставался…

Что сейчас случилось? Может быть, Вася кого-то пустил – вырос совсем, а все его за маленького держу. Может быть, все не так страшно… Тихонько открываю дверь, и на цыпочках захожу, тут у меня в коридорчике в углу есть молоток, не убираю его из-за постоянно ломающейся одежной полки, вот, наверное, она специально ломается, чтоб молоток был здесь, а то я с голыми руками как бы пошла – если неожиданно, то смогу обезвредить, по крайней мере, решительно настроена.

Иду с молотком в руках по коридору и слышу шуршание из Васиной комнаты, сердце у меня так и упало, вот ведь, гад, сразу к ребенку, сейчас я его вырублю. Дверь открыта, Вася лежит поперек кровати и рядом лежит мужик, сердце забилось, и я одним скачком допрыгнула до них и с силой начала колотить мужика по спине, жаль, до головы не достала. От неожиданности он вскрикнул и стал увертываться от ударов и махать руками, выхватил у меня молоток и прижал его к груди. Смотрю, лицо знакомое – я точно его знаю, но не могу сообразить откуда.

– Вы, вы мне больно сделали, Екатерина Петровна, – задыхаясь от борьбы сказал мужик.

– Мама, мама, это дядя, с которым ты коробку перепутала, – испуганно затараторил Вася, – он солдатиков потерял, вот мы и ищем.

Боже мой! Это Ивановский Борис Сергеевич!

– А ты, почему пускаешь в дом чужих дядей? Надо было меня дождаться, – накричала я на Васю, но не сдержала слез, после такого напряжения – схватила в охапку, обняла и расцеловала.

Я была счастлива от того, что с Васей все в порядке, мое сердце переполнялось материнской любовью, господи, спасибо, я так испугалась, что бы я без тебя делала… Реву и не могу остановиться.

– Извините, Борис э-э-э Сергеевич, вроде, не ожидала вас увидеть, а мы одни живем, и мне было страшно за Васю. Извините, еще раз. Сильно больно? – зареванным и заикающимся голосом проговорила я.

– Синяки будут, – и потер больные места. – Вы не сказали, что разбирали посылку, а то бы я сразу проверил, все ли на месте, и все было бы в порядке. Сын ваш меня узнал и даже паспорт попросил показать в дверной глазок – бдительный мальчик. Чужих не пускает. Успокойтесь, пожалуйста, Екатерина Петровна.

Была неловкая ситуация – битый небитого успокаивает.

Реветь перестала – и стало мне так смешно от этого, что не сдержалась и расхохоталась так же эмоционально, как пять минут назад плакала, смеюсь, а слезы текут, а вместе с ними и напряжение уходит.

Борис Сергеевич тоже рассмеялся, уж не знаю, или я так заразительно смеюсь, или ситуация действительно комическая получилась. Но обстановка разрядилась.

– Пока тебя не было, мы почти все собрали, – вернул нас на землю Василий.

– Нет, еще не хватает генерала и двух конных офицеров – сказал Борис Сергеевич, – надо их обязательно найти, они должны быть в макете боя, их последних не хватает для реконструкции боя при Аустерлице – уже очень серьезно проговорил он.

– Хорошо, хорошо. Давайте вместе поищем, – предложила я, видя, что для человека наличие этих военных очень важно.

И мы начали втроем лазить по всем углам, перебирать все игрушки. Нашли генерала и одного конного офицера, а второго нет. Василий говорит, что в садик не носил. Но один конный офицер исчез, просто испарился.

Прошел уже час. Ребенок с утра еще не ел, и я предложила сделать перерыв и все-таки испечь блины, раз уж все составляющие есть. Потом еще поискать…

Борис Сергеевич, конечно, как интеллигентный человек, сразу засобирался домой, сказал, что если найдете, то обязательно ему сообщите, и дал телефон.

Но Василий, не избалованный папиным вниманием и скучавший по мужскому общению, приложил все свое обаяние – сказал, что с удовольствием послушает еще про солдатиков и про войнюшку, которую дядя Боря (уже так его называет) клеит и собирает.

Василий умел убеждать и манипулировать взрослыми, а с его актерским талантом это было просто: при необходимости разыграть больного для Алевтины Петровны или почти умирающего для очереди. А как он просит игрушки, тонко улавливая мое настроение от просто логических умозаключений до обещаний играть только самому целый вечер и даже самостоятельно лечь спать?