Алисон Робертс - Пойманная мечта

Может, ей придется пересмотреть свое мнение о нем.

Оливер знал, что нужно что-то сказать, но ничего не мог придумать.

Он видел эту медсестру в бледно-зеленой безразмерной униформе, в шапочке, закрывавшей волосы. Он видел ее в темно-синей, чуть менее безразмерной униформе медсестры, с заколотыми волосами. Сегодня, когда она вошла в палату его матери, она казалась совершенно другим человеком.

Слишком большая футболка имела широкий вырез и поэтому спала на одно плечо, открыв бретельку бюстгальтера. Длинные ноги обтягивали легинсы, туфли были на огромном каблуке. И ее волосы были распущены: восхитительный каскад золотых локонов ниспадал по ее спине, и любой мужчина захотел бы провести по ним пальцами.

Боже, о чем он думает? Это же та медсестра, которая учила пожилых пациентов танцам кантри. Которая нарушила бесчисленные правила, принеся в отделение животное. Которая врезалась во все и распыляла свои бактерии по операционной, потому что думала о более важных вещах, например о новой паре обуви.

Но сейчас Белла не думала об обуви. И если она и принесла какое-то животное, то это был котенок, и рискнуть стоило, потому что его мать забыла, почему она здесь, по ее щекам текли слезы радости, а Оливер прежде этого не видел. Никогда.

Плакала не только его мать. Белла повернулась к нему, когда он откашлялся, и эти невероятно большие голубые глаза блестели от влаги. А эти полные мягкие губы были растянуты в улыбке. Не той ухмылке, которая готова исчезнуть в любой момент. Эта была намного мягче. Выражение настоящего сопереживания тому, что сейчас происходило между его матерью и котенком.

Он, правда, должен был что-то сказать. Он не мог продолжать сидеть и смотреть на нее. Их зрительный контакт длился невероятно долго.

Когда Оливер все же отвел глаза, он подумал о необходимости напомнить о больничных правилах, касающихся животных, но тут он заметил улики своего возмутительного ужина. Если бы его коллеги услышали об этом, особенно кардиохирурги, он стал бы предметом насмешек, а семья Доусон очень трепетно относилась к своей репутации.

Оливер вздохнул и снова посмотрел на котенка и на Беллу:

— Все, что происходит в палате леди Дороти, остается здесь же.

Белла с облегчением вздохнула, и на ее губах появилась та самая обезоруживающая улыбка, на которую, как он знал, она была способна. В ней светилась теплота, которой он не ожидал увидеть. Она пересекла палату и заставила его ощутить… Счастье? Оливер не знал точно, что это за чувство. Но оно, несомненно, было приятным.

— Прекрасно, — сказала Белла.

Она многозначительно посмотрела на остатки еды, и на ее щеках появились ямочки. Она изо всех сил пыталась удержаться от смеха. Это раздражало Оливера и рассеивало странный эффект ее улыбки.

— Мне лучше уйти, — добавила она. — Я не хочу, чтобы кто-то поймал меня за преступлением.

— Не уходите, — попросила леди Дороти. — Останьтесь еще.

— Я вернусь завтра. Мне нужно отвезти Биб домой.

— Но…

В голосе леди Дороти звучало отчаяние. Оливер затаил дыхание, и, судя по выражению лица Беллы, она сделала то же самое.

— Что такое, мама? — осторожно спросил Оливер.

— Я… Мне нужна помощь. Подготовиться ко сну. И…

Ее губы сильно дрожали, но лицо сказало остальное за нее. Она доверяла Белле и хотела, чтобы именно она помогла ей.

Белла аккуратно забрала котенка с колен леди Дороти, куда тот собрался лечь спать.

— Не волнуйтесь.

Она говорила равнодушно, словно никаких проблем не существовало, и это, казалось, уменьшило беспокойство его матери.

— Я посажу Биб в коробку, а потом мы с вами все сделаем.

Оливер поднялся:

— Не буду вам мешать.

Он поцеловал маму на ночь, пожелал ей спокойной ночи и подошел к двери. И последний раз посмотрел на Беллу.

Она была удивительной девушкой. Очень раздражающей и в то же время очень запоминающейся. Как она сумела сказать или сделать что-то, что до этого казалось неприятным и неприемлемым? Что-то, что не удалось сделать никому другому. Что-то огромное. Она показала матери, что жизнь стоит того, чтобы ее продолжать. И как он мог отблагодарить ее?

— Спасибо, Белла. — Слова прозвучали совершенно неуместно.

Оливер надеялся, что смог выразить свою благодарность взглядом и улыбкой. Этого будет достаточно.

Воспоминание о взгляде и улыбке Оливера не покидало Беллу даже дома, когда она вытаскивала Биб из коробки.

Она совершила поступок, и Оливер Доусон одобрил его. Это казалось удивительным.