Наташа Тейт - Неуместное влечение

— Этан, — прошептала она.

Свет в комнате стал гаснуть, и поврежденные ноги, которые она несколько лет заставляла окрепнуть, стали дрожать. Она в панике схватилась за края кафедры. Кейт приказывала сердцу успокоиться. Она не могла позволить себе упасть в обморок перед всем нью-йоркским обществом. Она должна изобразить хладнокровие. Продолжая держаться, она выпрямилась, чувствуя себя раненой бабочкой. Здесь, на сцене, ее смущение могли увидеть все. Единственная мысль, которая выделялась в хаосе панического страха, была: «Только не трогай меня. Я не могу прикоснуться к тебе. Я не могу, не могу…»

Он все равно к ней прикоснулся, взяв за обнаженное предплечье и преградив единственный путь к бегству. Ее тело дрожало под его рукой. Ее вены наполнились теплом, которое охватило все мышцы и нервы, и волна страха нахлынула на нее.

— Кейт, — прошептал он.

Его голос, низкий и глубокий, с властными нотками, которых не было десять лет назад, заставил ее тело вспыхнуть от желания.

— Сколько времени прошло.

Вблизи он был еще импозантнее. Жесткие черты лица: острый нос, выдающиеся скулы и челюсть — огрубели с годами. Он мог бы показаться слишком жестким, если бы не густые ресницы и не блестящие черные завитки волос.

— Да, — слабо проговорила она.

Его рука скользнула по ее плечу к запястью. Она не стала возражать, когда он потащил ее со сцены под оглушительные аплодисменты. Когда все стихло, он зажал ее в угол, поймав за другую руку, прежде чем она смогла убежать.

— Я удивлен, что ты решила пожертвовать остров, — сказал он, наклоняясь ближе, словно боясь, что их могут услышать. — Но от такой женщины, как ты, я не ожидал ничего другого.

Она отклонилась назад, его ресницы соблазнительно опустились.

— Ты слишком щедра, чтобы позволить сентиментальности перевесить нужды ребенка, не так ли, Кейт?

Она была слишком ошеломлена, чтобы отвечать, поэтому просто смотрела на его лицо, пытаясь найти что-то от того мальчика, которого любила. Ничего не было. Под мягким шармом богатства и властности не осталось ни следа прежнего Этана. Исчез тот мальчик, прозрачный и простой, как чистейшая вода побережья. Вместо него был жесткий, суровый незнакомец.

— Почему ты здесь? — наконец проговорила она.

Его рот перекосился от сардонической усмешки, а глаза продолжали смотреть на ее дрожащие губы.

— Разве ты не знаешь?

Этот Этан Хардести был элегантным, утонченным и властным настолько, что пугал каждого, кто осмеливался встать у него на пути. Мышцы напряглись под тканью смокинга: вечерняя одежда нью-йоркского общества сковывала его рабочие плечи и бедра. Платиновые запонки, дорогие часы и пробивающаяся щетина под выбритой кожей придавали ему грозности.

— Нет, — прошептала она.

Она думала, что больше никогда не увидит его.

Она отвергла его, сделала очень больно, и он ушел, не обернувшись.

— Почему сейчас?

— Если честно, я не собирался приходить сюда сегодня, — сказал он, его тихий голос ласкал ее, — но потом я узнал, что ты продаешь остров с аукциона, и не смог устоять.

Она оттолкнула его, освободившись.

— Но ты мог бы купить любую недвижимость.

Он посмотрел на нее и улыбнулся, но эта холодная улыбка не тронула его глаз.

— Да. Но я думал, что ты должна понять, что связывает меня с этим местом.

Ее губы задрожали, когда она вспомнила последний день, проведенный ими на острове.

— Нет.

— Ты еще красивее, чем я тебя запомнил, — сказал он. — Но у тебя по-прежнему нет кольца, как я вижу.

В горле пересохло. Она заплатила за свою жестокость.

— Нет.

Его взгляд был полон чувств, которые она не могла разгадать.

— Я не могу представить тебя одну.

Она опустила голову и вздохнула, прежде чем снова посмотреть ему в глаза.

— А как насчет тебя? Я так понимаю, ты наслаждаешься жизнью плейбоя без обязательств?

Он усмехнулся:

— Могу сказать, что в этом есть своя прелесть. Потанцуй со мной, — мягко проговорил он, протягивая руку.

— Спасибо, — соврала Кейт, не принимая ее, — но я не могу.

Голубые глаза потемнели. Он схватил ее за руку ниже локтя и подтолкнул к краю деревянной площадки:

— Ради прошлого.

Она плелась за ним, отчаянно ища способа убежать. Но, не найдя ни одной уважительной причины, чтобы отказать, Кейт набралась смелости и посмотрела ему в глаза:

— Но ты же ненавидишь танцевать.

Он напрягся:

— Разве?

Воспоминания нахлынули на нее. Но они больше не отражали реальность. Этан, который оставался с ней, как привидение, преследуя во сне глупыми надеждами на счастье и любовь, больше не существовал. Она позаботилась об этом.