Кара Колтер - Мой герой

У нее отвалилась челюсть, она не поверила ему. Может быть, проще заставить ее поверить в это, но потом он вспомнил, что его правды будет достаточно, чтобы отпугнуть ее. Ему не нужно было что-то придумывать или приукрашивать.

— Моей любовницей была не женщина, — тихо сказал он. — Это была моя работа. Для меня это была не просто работа. Это было даже больше, чем любовница. Она требовала все, что я мог дать ей, а когда я думал, что у меня больше ничего не осталось, она требовала больше. Я был молод, моя жена тоже. Она имела право думать, что она для меня была на первом месте, но это было не так. На первом месте была работа. Она никогда не могла понять этого. Для меня это никогда не было просто очередной насильственной смертью. Это никогда не было просто очередным трупом, очередным убийством, просто работой. Для меня это были чьи-то разбитые мечты. Семьи, которые уже никогда не будут прежними. Это мать, всю ночь ждущая новостей от своего сына, и молодая беременная жена, ревущая во весь голос на полу, только что узнавшая, что ее муж мертв. Для меня найти того, кто сделал это, было смыслом жизни. Таким образом я чтил ушедших. Когда я мог — я раскрывал дело. Если я не мог этого, я сильно мучился.

Он собрался с мыслями, взглянул на нее и нахмурился от того, что увидел. Сара наклонилась к нему, а ее мягкий взгляд был прикован к его лицу. Она явно не понимала того, что он хотел донести до нее.

— А ты не думаешь, — спросила она его, — что эта преданность работе была вызвана тем, что произошло с твоими родителями? Что каждый раз ты пытался узнать, кто разрушил твою семью? Каждый раз ты пытался изменить то, чего уже нельзя изменить?

Салливан уставился на нее. Если он будет смотреть на нее слишком долго, то может утонуть в этих глазах и забыть, что хотел сделать. Он не хотел, чтобы она увидела его любовь. Салливан хотел, чтобы Сара поняла, что он живет в совершенно другом мире, нежели она. И что их пути не могут сойтись.

— Я жил и дышал в мире настолько жестоком и уродливом, что он способен разбить твое сердце.

Сара, казалось, совсем не верила, что тот мир, в котором он жил, мог разбить ее сердце. Но это только из-за того, что она невероятно наивна.

— Я пытаюсь сказать тебе, что каждое дело осталось шрамом на моей душе. Каждое забрало с собой часть меня, но при этом и оставило мне кое-что. Знаешь, сколько дел я расследовал?

Широко раскрыв глаза, она покачала головой.

— Двести двенадцать. Сара, это очень много шрамов.

Не надо было обращаться к ней по имени. Потому что она восприняла это как приглашение. Она встала с дивана и села на подлокотник его кресла, одной рукой обняв его за плечи, а другой поглаживая его волосы.

— Некоторые люди говорят, — медленно сказала она, — что картина без теней является незаконченной. Может быть, про человека без шрамов можно сказать то же самое.

— Я пытаюсь объяснить тебе, что ты не знаешь меня.

— Хорошо, — деликатно ответила она. — Расскажи мне больше.

Что-то было не так. Он не отпугивал ее, но при этом слова так и просились выйти наружу, подобно воде через пробитую плотину.

— Мое последнее дело было в Детройте, — продолжил он, не прекращая, чувствуя необходимость все высказать. — Я считал, что узнал темноту человеческого сердца вдоль и поперек, но только тогда я узнал, насколько мрачно в моем собственном сердце. Тогда я столкнулся лицом к лицу со своей собственной тьмой.

Он замолчал и взглянул на Сару. Она выглядела так нежно.

«Не говори ей ничего, — сказал он про себя. — Не показывай ей величайшее уродство. Просто прогони ее и скажи, чтобы больше не возвращалась».

Но он уже пробовал так сделать. С самого начала он пытался убить ее интерес к себе. Единственное оружие, что у него осталось, — это правда, и им нужно воспользоваться. Ему нельзя останавливаться сейчас. Он почти достиг цели.

— Оно началось, как и все похожие дела. Соседи услышали выстрелы. Копы приехали и, как только переступили порог дома, поняли, что нужно звонить нам. Знаешь, что они обнаружили?

Она помотала головой.

— Вся семья убита. Все семейство Алгард стерто с лица земли. Мама. Папа. Детишки пяти, трех и двух лет.

— Ох, Оливер, — произнесла она и прикусила сжатые в кулак пальцы. Салливан надеялся, что она, в конце концов, начала понимать, с кем связалась, но ее взгляд говорил, что он ошибается. Сара не понимала! Она все еще думала, что сможет облегчить его ношу, избавить его от нее.

«Почему она уверена, что сможет сделать это? Ну конечно же она еще не узнала эту поганую историю полностью», — подумал он.