Дэй Леклер - Очень тесные связи

Она так ко всему этому привыкла, что не придавала этим мелочам особого значения. А теперь вспоминала, как он крепко обнимал ее, как будил ее поцелуями, чтобы заняться любовью, как они завтракали на веранде и за чашкой кофе делились друг с другом своими самыми сокровенными мыслями и чувствами. Вспоминала о его мимолетных звонках в течение дня, которые бодрили лучше любого кофе, не говоря уж о тех чудесных мгновениях, когда она впервые видела Джека после долгого рабочего дня, и ее сердце замирало от счастья в предвкушении объятий, а потом они обязательно болтали, наслаждаясь ароматом и прикосновениями друг друга.

И теперь, когда она безвозвратно потеряла Джека, Ники просто не представляла, как заполнить образовавшуюся внутри пустоту.

И теперь, когда он безвозвратно потерял Ники, Джек просто не представлял, как сможет заполнить образовавшуюся внутри пустоту.

Каким-то чудом она стала неотделимой частью его жизни, заполнив ее смехом, добротой и безграничной любовью. С самого начала она приняла его — тогда, когда все остальные отвернулись от него, заплатив кучу денег за простой ужин. А еще за желание, и какое…

Но это не отменяет того, что у нее есть прямо-таки уникальный талант заставлять его ясно видеть то, что он предпочел бы вообще не замечать. Ведь тогда ему пришлось бы изменить давно выбранный курс.

Их связь не ограничивалась одной лишь страстью, хотя такого он еще и не испытывал ни с одной женщиной. Но он влюбился в самую ее душу, ведь она не только его безоговорочно принимала и одаривала безграничной добротой, но и отлично его дополняла.

Джек достал обручальное кольцо с сапфиром и бриллиантами, которое Ники оставила рядом с письмом отца. Джек уже пять месяцев не мог его открыть, интуитивно догадываясь — то, что там написано, может сильно на него повлиять. На конверте красовалось кофейное пятно, и раньше оно казалось Джеку весьма символичным. Он считал, что темное пятно как бы повторяет пятно на нем самом, на его темном происхождении.

Но как-то так получилось, что за последние пару недель эта темнота заметно рассеялась, а отношения с Кинкейдами улучшились. И все это благодаря Ники, ведь это она так настойчиво толкала его к свету и правде, невзирая на все его возражения. Джек нахмурился. Но чья это правда — ее или его?

Все эти годы Джек считал, что отец и Кинкейды его не принимают, что для него двери в их дом закрыты. А Ники сумела их приоткрыть. Так, может, она права, и все совсем наоборот? Может, это он ото всех забаррикадировался и никого не пускает?

Джек устало потер заросший щетиной подбородок. Черт, похоже, ему все же придется смириться с правдой. И раз уж он обещал прочитать письмо на собрании, то так и сделает, вот только о том, что он не может прочитать его заранее, речи не было. Наконец решившись, Джек сорвал печать и погрузился в чтение.

То, что он прочитал, в мгновение ока разрушило его привычный уютный мирок.

Когда Реджи уже собирался начинать, появился Джек. Все остальные давно были на месте.

В темном костюме и рубашке, галстуке в черную, белую и коричневую полоску, Джек представлял собой эталон элегантности бизнесмена, а золотые часы и запонки довершали картину. Джек сразу подошел к Ники, и она покорно отдала ему папку с бумагами, подтверждающими его право распоряжаться ее акциями. Вот только при этом у нее пересохло в горле, а руки предательски задрожали.

— Теперь мне принадлежит пятьдесят пять процентов акций «Кинкейд групп», а следовательно, и место президента и генерального директора. Если хотите, можете голосовать, но это не изменит того, что теперь я здесь хозяин.

— Что за… — возмутился Реджи. — Кому принадлежат эти десять процентов? Как ты их получил?

— Они принадлежат мне, — ответила Ники, стараясь не встречаться с Реджи глазами. — Я получила их в наследство от деда, а теперь передаю Джеку право ими распоряжаться.

Кинкейды заговорили все разом, и Джек терпеливо дождался, пока они успокоятся.

— Можете, конечно, немного повозмущаться, но все уже решено. А теперь к делу, сейчас я прочту вам письмо моего… нашего отца.

— А нам-то это зачем? — удивился Реджи.

— Возможно, это важно, — вмешался Мэтт, заставляя брата сесть на место. — К тому же я хотел бы услышать, что написал отец.

Реджи неохотно кивнул.

«Дорогой Джек, почему-то из всех писем, что я сегодня уже написал, твое дается мне труднее всего. Я должен перед всеми вами извиниться за свое решение, и я понимаю, что тебе пришлось тяжелее всех…»