Ивонн Линдсей - Шелковый соблазн

Установив мольберт, Эйвери принялась за работу, негромко напевая.

— А ты выглядишь вполне счастливой, — вдруг заметил низкий мужской голос. — Приятно видеть.

Эйвери обернулась и увидела, как выпрямляется, выбираясь из зарослей, новый садовник. На вид ему было лет шестьдесят, но он все еще сохранял силу и гибкость, заработанную годами тяжелого физического труда, а из-под жутко потрепанной шляпы, которую по-хорошему следовало бы конфисковать на таможне, глядели пронзительные голубые глаза.

— Доброе утро, мисс Каллен. Ну разве сегодня не отличный денек?

— И вам доброе утро, мистер Уэллс. Да, погода сегодня просто замечательная, и, как я вижу, вы уже успели неплохо потрудиться.

— Зовите меня просто Тед, — улыбнулся садовник, отчего ей сразу же на ум пришли кинозвезды пятидесятых.

В молодости он наверняка был таким же — чертовски красивым и убедительным, с легкой чертовщинкой в лукаво прищуренных глазах.

— И вы всегда так счастливы, когда рисуете?

Эйвери вдруг почувствовала, что краснеет. Это совершенно не его дело, но ей почему-то казалось, что она должна ответить. Ведь больше у нее никого нет, нельзя же сваливать все на Маки. У той и так хватает забот с подготовкой к собственной свадьбе, переделкой гостиницы под театральную школу и открытием обычной школы. Так что подруге есть чем заняться, и не стоит понапрасну ее волновать рассказами о себе и Маркусе. А миссис Джексон, второй близкий человек в ее жизни, так сильно стремится ее защитить, что наверняка отругает уже за одни мысли о Маркусе.

А мистер Уэллс, с первого же дня общения на форуме, а потом и когда приехал сюда всего пару дней назад, сразу же завоевал доверие Эйвери.

— Просто я кое-кого встретила, — немного смущенно признала она. — И теперь пытаюсь понять, получится ли у нас что-нибудь.

— И какой он? Ты ему доверяешь? Эйвери лишь пожала плечами:

— Хороший вопрос. Я почти ничего не знаю о нем, хотя уже успела на практике убедиться, что он очень настойчивый и цепкий.

— Звучит неплохо.

— Это как посмотреть. Он хочет выставить отцовскую коллекцию на торги и упрямо отказывается слушать, когда я говорю, что не собираюсь ее продавать.

— А эта коллекция находится прямо здесь? — спросил он, поправляя шляпу.

— Нет, в Лос-Анджелесе.

— А есть какие-то конкретные причины, почему ты не хочешь ее продавать? — уточнил Тед.

Эйвери плотно сжала губы. И почему всем кажется, что она прямо-таки обязана продать эту коллекцию? Разве они не понимают, как много она значила для отца?

— Он работает на «Ваверли», и я не сомневаюсь в их профессиональных навыках. А что до причин, по которым я не хочу продавать коллекцию, то они слишком личные, — ответила Эйвери, даже не пытаясь скрыть легкого раздражения.

Тед Уэллс улыбнулся и кивнул:

— Личные так личные. Но, судя по тому, что мне доводилось слышать, «Ваверли» действительно неплохо разбираются в своем деле. И если тот парень, о котором ты говорила, действительно хорош, то, возможно, тебе следует попросить его помощи в поисках ангела. С его связями он наверняка сможет что-нибудь разузнать, к тому же, если он согласится тебе помочь, ты сможешь получше его узнать.

Немного подумав над словами Теда, Эйвери поняла — он прав. И сразу же почувствовала себя виноватой за глупую раздражительность.

— Слушай, извини, что я так резко тебе ответила.

— Все в порядке, просто ты не хочешь расставаться с коллекцией, и я могу это понять.

— Да, иногда мне кажется, что коллекция — это все, что мне осталось от отца. Ведь он так сильно ее любил.

Тед с сочувствием на нее посмотрел:

— Тебе кажется, что тебя он любил меньше?

Эйвери задумалась. Конечно, иногда ей казалось, что отец ее совсем не любит, но разве все дети время от времени не чувствуют то же самое? Может, отец и не стремился так открыто выражать свою любовь, как ей бы того хотелось, но он все равно оставался ее отцом. И где-то глубоко в душе она всегда знала, что он очень ее любит.

Тед нагнулся, чтобы вырвать какой-то сорняк, и продолжил, не дожидаясь ее ответа:

— Картины — это всего лишь вещи. И я не сомневаюсь, что твой отец любил тебя намного больше, чем их. Мне не посчастливилось завести детей, но, если бы они у меня были, я не сомневаюсь — они бы знали, что всегда могут рассчитывать на мою безоговорочную любовь. Такова любовь, ты понимаешь, о чем я?

Да, в его словах определенно был смысл.

— Так ты считаешь, что я просто должна отпустить их?