Мишель Дуглас - Праздник в сказочной стране

Николь вся извертелась в своем кресле, пытаясь увидеть как можно больше из окошка-иллюминатора легкого пассажирского самолетика. Они уже катились по посадочной полосе — хотя это громко сказано. Всего-то дорожка рыжей сухой грязи, вдоль которой кое-где пробивались чахлая травка да кусты акации. Пилот заглушил двигатель, и стало неожиданно тихо.

— Ну, вот мы и на месте, — обернулся он к ней.

Очнувшись, она кивнула в ответ:

— Супер.

Вот они, угодья «Ваминда Доунс». Запад Квинсленда? Скорее, край света! Сказочная страна Нигдения, глушь первозданная. Николь занесло так далеко, что дальше просто не бывает. Да, это кое-что новенькое. Не то что привычный Мельбурн!

— Уже можно выходить?

— Ну, любовь моя, если ты сюда ехала, то давай вылезай.

Пилот спустил на землю небольшой трап, и она высунулась наружу. Ух ты! Ничего себе, какое пекло! А какой запах — горячий, сухой аромат земли и выгоревших на солнце трав. Внезапно на нее нахлынуло чувство безмерного одиночества. Здесь так легко сгинуть, затеряться навек!

Николь оглядела бесконечные просторы — бурые травы простирались куда хватало глаз. Пожалуй, здесь, впервые за три месяца, она сможет успокоиться. Тут не встретишь «случайных» взглядов, когда знакомые быстро отводят глаза, чтобы потом пошушукаться у тебя за спиной. И друзья не станут хватать за руки, сочувственно заглядывать в лицо: «Ну, как ты?» И просто любопытных, обожающих смаковать чужие несчастья, здесь тоже нет.

Николь зажмурилась и подняла лицо к солнцу:

— Идеально.

— Идеально для чего?

Это еще чей голос? Это же не пилот Джерри. Она уставилась на незнакомца, вытаскивающего из багажного отсека ее вещи. Он поставил чемодан на землю и выпрямился во весь рост. Высокий, широкоплечий, внушительный.

Она моргнула:

— Откуда вы появились?

Николь же была уверена, что вокруг никого, кроме нее да пилота. Он небрежно махнул куда-то назад, и Николь наконец заметила невдалеке автомобиль, сверкнувший ветровым стеклом в лучах немилосердного солнца.

— Вы с ранчо?

Он улыбнулся одним уголком рта — скорее, полуулыбка, но явно дружелюбная.

— Я Кейд Хиндмарш.

Приехали. Ее босс. Лет тридцати. Загорелый, темноволосый. Загорелый по-настоящему, всерьез. От глаз разбегаются морщинки. Наверняка они тут все постоянно щурятся на солнце. Николь, похоже, тоже заимела эту привычку. Он чуть сдвинул назад свою фетровую шляпу, и Николь обнаружила, что смотрит в самые синие глаза на свете. Она напомнила себе, что он ее еще не знает. И будем надеяться, никогда не узнает, что она жалкое существо, неудачница и вообще дура. Конечно, если не дать ему повода. А она и не собирается.

— Николь Мак-Гиллрой, — представилась она, постаравшись блеснуть хорошими манерами. Сдержанно, по-деловому, очень круто. Вот какое надо производить впечатление.

Он протянул руку. Николь вложила свою ладонь и ощутила такое крепкое пожатие, что глаза ее удивленно распахнулись. Он поспешно ослабил хватку.

— Ох, простите, мне всегда говорят, что я жму чересчур сильно.

— Да ничего страшного, мне не больно.

Что бы там ему ни говорили, а рукопожатие у него как раз что надо. Она себе всегда представляла, что именно такое и должно быть у настоящего мужчины. Сила. Уверенность. Вот бы и самой так же научиться… Она сообразила, что рука ее все еще лежит в его ладони, и легонько высвободилась. Несколько долгих секунд Кейд явно изучал ее. Николь себе не льстила и прекрасно понимала, почему он так смотрит, — оценивает. Два месяца она должна будет присматривать за его дочками. Да она сама бы его не уважала, возьми он ее на такую работу, всего лишь взглянув на резюме да поговорив по телефону. (Хотя, признаться, тогда по телефону ей пришлось изрядно понервничать.)

— Я подхожу вам? — наконец не выдержала она. Вот как скажет сейчас «нет», да как посадит ее на этот же самолет — и пока-пока, обратно в Мельбурн. Нельзя ей обратно! Мельбурн… в декабре! Все эти душераздирающие напоминания о сорвавшейся свадьбе! Ох, она этого не вынесет.

— Так почему же это место — идеально?

Идеально? «Анн-Николь, ты что, не можешь быть серьезна?! Сосредоточься, наконец!» — зазвенел у нее в голове голос матери.

— Ну, все это… — она неопределенно помахала вокруг себя, — все это так непривычно. Но это как раз то, что я себе представляла.

— И это хорошо?

— Думаю, да.

На самом деле даже очень хорошо. Но он не отступал.