Надежда Волгина - Любовь под Новый год

— Я говорю, открывай мартини, — в задумчивости откликнулась Дина. — Так, пойдешь ты туда тридцать первого, в самый канун! — Если Катя и собиралась как-то отреагировать из-за волны возмущения, поднявшейся в душе, то помешали заметно снизившаяся скорость импульсов, подаваемых головным мозгом, и очередной выкрик Дины. — Выпьем за меня, как очень умную, преданную и изобретательную твою 16 подругу, — провозгласила она тост, едва не выбивая у Кати из рук бокал.

Кате было уже все равно, за что или за кого пить. Она машинально заглотила приторную жидкость, даже не почувствовав значительного повышения крепости, и поставила бокал на стол, опершись на него локтями, а ладонями обхватила лицо. Ей подумалось, что так она будет выглядеть умнее и лучше фиксировать все, что пыталась донести до нее Дина.

— Читаю! — закончив писать, с улыбкой людоеда произнесла подруга. — Я, Колобкова Е.Ю., обязуюсь тридцать первого декабря две тысячи одиннадцатого года в десять ноль ноль зайти в гипермаркет «Жемчужина», расположенный на улице Красная, извини, точного адреса не знаю, да и ни к чему он нам, — отвлеклась Дина, — и, выбрав понравившегося мне мужчину, предложить ему встречать Новый, две тысячи двенадцатый, год вместе со мной. Дальше… сегодняшнее число и твоя подпись. А ниже будет моя подпись, как главного свидетеля, — Дина аккуратно подвинула к Кате салфетку и ручку.

Потом Катя вспоминала, что где-то поставила закорючку, именуемую подписью. Потом Дина еще что-то писала и говорила, но этот процесс сохранился в памяти очень смутно, как сон или иллюзорные фантазии.

Проснувшись ночью, Катя поняла, что лежит в халате поперек кровати. Воспоминания о том, как попала в спальню, восстановлению не подлежали. Последнее, что она смутно помнила, это составление и подписание какого-то пакта. С пробуждением появилась тошнота. Она рванула в туалет, боясь не добежать. По пути обратно в спальню она вспомнила про Дину и решила проверить, как та устроилась на ночлег. Заходить в зал было страшновато, учитывая, что как покидала его, Катя не помнила.

Электричество включать не потребовалось, лунный свет заливал комнату, хранящую следы попойки. Первое, что бросилось в глаза, — журнальный столик с остатками закуски и пустыми бокалами. «Это все завтра», — отмела Катя мысль о немедленном наведении порядка. Даже врожденная аккуратность, доходящая порой до педантизма, не могла сейчас сражаться с наступающим жестоким похмельем.

Но где же Дина? Испуг подкрался к Кате вплотную. Диван, на котором вчера сидела подруга и который был единственным спальным, вернее, полутораспальным местом в Катиной квартире, не считая кровати в спальне, был пуст. Катя обогнула столик и едва не споткнулась о мирно посапывающую на полу Дину. Видно сил добраться до ложа после завершения пира у той уже не оставалось, и она решила устроиться там, где эти силы ее и покинули. Катя с облегчением перевела дух. Делать нечего, придется еще немного потерпеть вертикальное положение, от которого вновь появилась тошнота, и транспортировать подругу на диван.

Раздевать Дину она уже не стала, новый спазм желудка, спровоцированный титаническими усилиями по переносу Дины, заставил ее бежать в туалет, откуда она с чистой совестью отправилась прямиком в кровать.

Пробуждение Кати совпало с грохотом посуды на кухне, звуком бьющегося стекла и приглушенными ругательствами Дины. «Она все переколотит», — подумала Катя, не в силах пошевелиться.

— Проснулась?

Дина зашла в комнату, вытирая руки о полотенце. Выглядела она, мягко говоря, не очень — лицо припухло от вчерашних возлияний, и цвет его не радовал здоровым румянцем.

— Вставай, чего валяешься? Потопали чай с лимоном пить.

— Я не могу, — даже эта короткая фраза далась Кате с трудом.

— А кто может? Я тоже не могла. Но когда двигаешься, становится легче.

— Кому как, — промямлила Катя пересохшими губами. — Я не могу даже пальцем пошевелить.

— Ооо, да ты совсем скуксилась, — Дина сочувственно взглянула на подругу. — Ладно, жди. Сейчас сварганю чай и буду тебя отпаивать, — она унеслась на кухню, а Катя с тоской подумала, откуда только в людях берется эта энергия, бьющая через край?

Через десять минут Дина вернулась с двумя чашками чая, бутербродами с маслом и сыром и двумя рюмками водки, от вида которых Кате стало еще хуже.

— Я подумала, что естественным путем мы вряд ли оклемаемся, — смущенно произнесла Дина, заметив Катин панический взгляд. — Вчера мы того… лишка хапнули. Нужно помочь организму, — с этими словами она протянула Кате рюмку. — Пей, а то крякнешь.