Рут Валентайн: Волшебные слова

Ее попытка изменить свой имидж тоже окончилась полным провалом. Если Харви и заметил какие-либо перемены в ее внешности, они, по-видимому, оставили его равнодушным и нисколько не подтолкнули к тому, чтобы снова видеть в ней желанную женщину. Наверное, мне следовало бы проявить больше смелости, подумала Оливия и вздохнула.

Да, со смелостью у нее плоховато. Сколько времени она лелеяла мысль о том, чтобы отрезать волосы — они у нее всегда были длинные, — но так и не решилась. Подумать только, ее роскошные каштановые волосы будут валяться сиротливыми безжизненными кучками на полу парикмахерской, а потом их сметут и… Нет-нет, пусть лучше все останется как есть.

Умелые руки парикмахера рассыпали волосы по плечам Оливии густыми волнами, явив всю их красоту, силу, блеск и здоровье. Искусно нанесенный макияж придал янтарным глазам Оливии оттенок таинственности. Ее заверили, что красновато-коричневый цвет губной помады и лака для ногтей является в высшей степени притягательным.

И все это зря, ничто, оказывается, не произвело на Харви ни малейшего впечатления, даже ее новый наряд, каждая деталь которого была тщательно продумана и выверена.

Брючный костюм, состоявший из черных атласных брюк и желто-коричневого жакета из набивного шелка, казался Оливии весьма элегантным и сексуально привлекательным. Но Харви и глазом не моргнул. Может быть, оденься она не так скромно, да и веди себя посмелее… Но — чего нет, того нет. Самостоятельность и смелость не в ее характере.

Мать-англичанка с детства внушала своей драгоценной маленькой Олли, что та должна вести себя и одеваться как настоящая леди. Добродетельная девушка никогда не станет выставлять напоказ свое тело, надевая слишком открытую одежду. Одежда должна украшать женщину, а не обнажать ее тело. Мать умерла, когда Оливии было всего семнадцать лет. Возможно, поэтому Оливия не могла отвергнуть ее наставлений или забыть их — она никогда не чувствовала бы себя уверенно и комфортно. Тем не менее временами ей очень хотелось быть похожей на женщин, которые не стыдились ни того, что на них надето, ни того, что на них надето слишком мало.

Хотя, размышляла Оливия, даже смена стиля, скорее всего, не заставила бы Харви по-новому взглянуть на меня. Подобная перемена осталась бы для него чисто внешним фактором — ну, к примеру, как если бы я поменяла в комнате обои. Тебе нравится? Что ж, пожалуйста. Но это никоим образом не повлияло бы на его мысли, чувства и поведение.

Вот и сегодня: Оливия попыталась создать за обедом романтическую обстановку, а что получилось? Заметив на столе вазу с экзотическими красными лилиями и золотистые свечи, Харви осведомился, не экспериментирует ли она в расчете на какой-нибудь званый обед? Он обратил внимание, что Оливия заменила розы лилиями, счел это новаторством. И только. Ему и в голову не пришло, что она сделала это специально, чтобы доставить радость им обоим.

Впрочем, кроме свечей и необычных цветов, в сервировке стола и в самом деле не было ничего романтического. Стол как стол. Харви никогда не придерживался принципа выставлять все лучшее лишь для гостей или вообще беречь красивую посуду и потому не пользоваться ею, как поступала мать Оливии. Каждый вечер во время ужина на столе были серебряные приборы и посуда из фаянса от Доултона или фарфор от Споуда. Когда Оливия выражала опасение, что что-нибудь из посуды может разбиться, Харви всегда отвечал одно и то же: «Посуду покупают, чтобы ею пользоваться, а не для выставки». И неизменно добавлял: «Нет ничего такого, чего нельзя было бы заменить». Правда, с последним утверждением мужа Оливия позволила себе не согласиться.

Она вяло ковырялась в своей тарелке, так как у нее начисто пропал аппетит. Ее очень беспокоило, как, когда и почему между ними вырос этот барьер взаимного отчуждения; Его не было, а возможно, он был не особенно заметен в тот период, когда у них с Харви один за другим родились трое детей, и забота о них поглощала все их свободное время. Оба очень любили своих детей. Но любил ли когда-нибудь Харви ее саму? Оливия начала сомневаться в этом. И, что еще хуже, стала задаваться вопросом: а не находит ли ее муж то, чего и не пытался найти в ней, в какой-нибудь другой женщине?

— В воскресенье я улетаю в Египет, — небрежно сообщил Харви. — Может быть, есть какая-нибудь проблема, которой мне следует сейчас заняться?

Этот вежливый вопрос задел Оливию за живое. Ей захотелось крикнуть в ответ: «Да, есть! Это я, я сама!» Но когда она подняла глаза от тарелки и встретилась с Харви взглядом, то прочла в его глазах лишь равнодушное ожидание стандартного ответа. Это подействовало на нее как холодный душ. Конечно, он имел в виду проблемы, связанные с домом, с автомобилем или с детьми, ничего более. Просто проверял. На всякий случай.