Мэгги Кокс - Побежденный холостяк

Когда они вошли в дом, Марко сразу же подхватил ее на руки и, преодолев длинную лестницу, отнес прямиком в спальню. Они жадно набросились друг на друга, раскидывая по сторонам одежду и покрывая друг друга страстными поцелуями. А потом они упали на постель, и мир вместе со всеми его бедами перестал для них существовать. Они искали друг в друге утешения, даря друг другу нежность и страсть — всю, на какую были способны. И так до тех пор, пока, обессиленные, не остановились.

Разметавшись на смятых шелковых простынях, Грейс медленно повернула голову и посмотрела в глаза своему партнеру, с улыбкой удовольствия взиравшему на нее:

— О, если бы ты только знал, как я сейчас счастлива, Марко Агилар.

Марко медленно вздохнул и нежно провел пальцами по позвоночнику Грейс, отчего она с наслаждением застонала.

— Почему бы тебе не рассказать мне об этом?

— С тобой я чувствую себя лучше, чем с любым другим мужчиной в своей жизни. Но не беспокойся — это не значит, что я ожидаю от тебя чего-то помимо того, что ты уже мне дал и даешь каждый день, пока мы вместе.

— Почему ты думаешь, что я должен испугаться? — Его бровь иронично изогнулась.

— Потому что… мне кажется, ты не хотел бы, чтобы кто-то слишком к тебе привязывался. В особенности женщина.

— Ты так полагаешь?

— А сам ты как думаешь? Ты не боишься, что кто-то проникнет слишком глубоко в твою жизнь?

Марко перестал нежно поглаживать ее по спине, и Грейс тревожно сжалась. Он выглядел серьезным.

— Возможно, это потому, что всех, кто мог бы быть мне близок, я потерял. Может, близость ассоциируется у меня с потерей. Как ты думаешь, может такое быть?

Зная, как он не любит разговоров о своем прошлом, она понимала, что сейчас он несколько приподнял забрало. Но не могла не попытаться проникнуть еще глубже.

— Марко?

Агилар перевернулся на бок, обнял ее и притянул к себе, хитро улыбаясь. Он явно пытался скрыть нежелание дальнейших расспросов.

— Я весь в твоем распоряжении. Твое желание для меня закон.

— Марко… давай поговорим. Ну, то есть… по-настоящему поговорим.

Марко ничем не выдал своего удивления:

— О чем ты хочешь поговорить?

— О тебе.

— О боже…

— Ты только что говорил о потере. Раньше ты рассказывал, что твой отец отдал тебя в приют. Ты пытался когда-нибудь узнать, что с ним стало потом? Он никогда не навещал тебя?

Марко напрягся всего на мгновение, но Грейс заметила это и прикусила язык.

— Ответ на оба вопроса — нет. Моим матери и отцу было по семнадцать лет. Они сами были сиротами. Моя мать умерла при родах, а отец не смог придумать ничего лучше, чем отнести меня в приют, где он сам воспитывался. Он перебивался случайной работой, жил в грязной комнатушке, и у него не было ни сил, ни средств, чтобы вырастить меня как подобает. Он принес меня туда и умолял забрать. А потом ушел и больше никогда не появлялся. — Марко отвернулся. — Не так уж просто разыскать семнадцатилетнего юнца без постоянного домашнего адреса и без родственников, которые могли бы помочь в поисках.

Грейс нежно приложила ладонь к его груди. Сердце Марко билось учащенно. Она подождала немного, ожидая продолжения, но Марко молчал, и тогда Грейс опустила голову ему на грудь. Казалось, он — воплощение самой надежности. Она восхищалась его стойкостью, тем, что, несмотря на такую непростую историю жизни, он сумел преодолеть все трудности и сохранить в себе доброту и способность к состраданию, которую она не раз в нем замечала.

— Твои родители гордились бы тобой, — тихо произнесла Грейс. Ее глаза наполнились слезами — Азизи тоже не знал своих родителей. Но они не смогут им гордиться.

— Эй, ты что, плачешь? — спросил Марко и слегка отодвинулся, чтобы взглянуть на нее. — Не стоит. Все это произошло слишком давно, чтобы сожалеть об этом. Я сам полагаю, что не стоит оглядываться назад. Передо мной целый мир, и нечего лить слезы над ушедшим.

— Я плачу не только о тебе, но и об Азизи, — сказала Грейс, поглаживая его щетинистый подбородок. — Детство так драгоценно. Неужели ты правда никогда не думаешь о том, что все могло бы быть иначе?

Марко в упор посмотрел на нее, и она увидела в его глазах искорки солнечного света — отражение лучей, падавших из окна.

— Да, правда. Я никогда не сожалею о том, чего у меня не было. Какой в этом смысл?

— Ты вообще был когда-нибудь счастлив, пока рос в приюте?

— Думаю, нет. Эти дети в Африке — они счастливы?

— Иногда — да. У них тяжелая жизнь, это правда. Но они не заглядывают далеко вперед, живут здесь и сейчас. Не думают ни о прошлом, ни о будущем. И если кто-то заботится о них и проявляет к ним внимание, они отвечают на это со всей силой своего сердца. В эти моменты они счастливы. И нет ничего лучше, чем подарить им такой момент.