Мари Кордоньер: Сначала свадьба, потом любовь

Что он скажет, когда заметит ее? Кэтрин приходили в голову самые разные варианты, но его действительная реакция заставила ее просто онеметь. Казалось, он инстинктивно с каждой секундой все сильнее ощущает подавленную нервозность, исходящую от молодой женщины, некую ауру, заполняющую собой комнату. Ник снял наушники и повернулся к Кэт.

— Значит, ты действительно пришла…

Она нахмурилась, рассчитывая на несколько больший эффект, затем подошла поближе и остановилась, правда, вне пределов его досягаемости. Ник в это время не торопясь выключал свой кассетник.

— Я уже потерял всякую надежду, — задал он ей очередную загадку.

— Где мой отец? — выпалила Кэт совершенно не интересующий ее вопрос.

Ник откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

— Ему потребовать уехать в город. Какой-то срочный вызов, не знаю, о чем шла речь. По крайней мере, умчался он так, словно за ним неслась свора фурий. Если ты собралась вышвырнуть меня на улицу, имей в виду, что он мне разрешил жить здесь, сколько я хочу. Работается тут замечательно. Ни тебе телефона, ни факса, никто не мешает…

Почему он вот так сидит и непринужденно болтает? Неужели он не видит, что от волнения она готова обгрызть свои наманикюренные ноготки и позабыла напрочь все нужные слова? Почему нет отца? Его сегодняшнее поспешное бегство — дело рук ее матери?

— Я… я тебя искала… — сделала Кэт еще одну неловкую попытку что-то сказать.

— Зачем? Я думал, что между нами все улажено. Джек тебе не дозвонился? — Теперь Ник, в довершение всего, для вящего удобства уперся ступнями в кованую железную решетку камина.

— Естественно, твой старательный господин адвокат до меня дозвонился, — прошипела Кэт, уже выходя из себя. — Не играй со мной в кошки-мышки, Ник Стэйн.

— Разве это не твоя любимая игра?

Кэтрин сжала кулаки. Если они оба будут продолжать в том же духе, новая ссора неизбежна, примирение не состоится. Но где же тщательно сформулированные объяснения, которые она обдумывала по дороге? Все вылетело из головы, и она не могла припомнить ни единого слова. Тогда, как перепуганный ребенок, Кэт выложила всю правду.

— Я тебя искала, потому что хотела перед тобой извиниться, — решительно продолжила Кэт собственную незаконченную фразу. — Я вела себя как последняя дрянь, и мне ужасно стыдно.

Ноги Ника внезапно соскользнули с решетки. Теперь он уселся, крепко упершись руками в колени, от ленивой позы не осталось и следа.

— За что ты, собственно, извиняешься? Ты все делала правильно, точно придерживаясь договоренностей, которые я хотел по-идиотски обойти. С твоей стороны было бы логичнее требовать возмещения за нанесенный ущерб.

Видимо, он не придет ей на помощь. Кэт посмотрела на его руки — пальцы сжаты, костяшки побелели. Они сказали ей, что спокойствие его — всего лишь притворство. Но это было именно то доказательство, которое ей требовалось, и она смогла говорить дальше.

— Забудь о договоренностях, Ник! Забудь всю чушь, которую я несла…

— С какой это стати? — холодно прервал он. — Чтобы избавить тебя от неприятностей развода? Чтобы не тревожить твою мать, чтобы ты не уронила свой авторитет и по тысяче других подобных причин? Неужели ты искренне полагаешь, что хотя бы одна из них может меня убедить?

Задетая за живое, Кэт отступила от него на шаг. То, что Ник после всех ее фокусов имеет полное право на эти упреки, не делало их менее болезненными.

— Ты не хочешь дать нам хотя бы еще один шанс? — испуганно прошептала она.

— Чтобы на следующее утро ты снова превратилась в снежную королеву, вышвыривающую принца, милостиво допущенного в постель? Нет, спасибо! Лично я не в состоянии долго выдерживать такое обращение. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца, который ты мне тут предлагаешь…

Ник говорил, не обращая ни малейшего внимания на состояние Кэт. В этот момент он стоял прямо перед ней, и она откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я не знала, что это — любовь, Ник, — пролепетала она. Огонек недоверия в его зрачках привел ее в состояние страха и неосознанной паники. Ну как же добиться, чтобы он ее понял? Как объяснить то, до чего она сама дошла с такой мукой? Она торопливо заговорила: — Я не машина, Ник! Я просто сыта по горло тем, что мною всегда кто-то манипулирует. Вот я и решила, что если сама буду дергать за ниточки, то никто меня больше не оскорбит и не обидит. Тогда я заживу спокойно и безмятежно!

— Так и происходит… правда?