Мэри Берчелл - Такова любовь

Ван уже ждал ее, и они вместе пошли к машине.

— Сандерсон только что позвонил из офиса, — сообщил ей муж по дороге. — Он побудет там часов до десяти — одиннадцати. Мы ждем важную телеграмму из Америки, так что, вполне возможно, мне тоже придется съездить туда позднее. Он позвонит в Норбери и скажет, есть ли в этом необходимость.

— Хочешь сказать, мне придется остаться там одной? — Гвинет, как ни старалась, не смогла скрыть своего разочарования.

— Да. Ты ведь не против?

Не дождавшись ответа, Ван удивленно добавил:

— Чего ты так переживаешь? Они люди, конечно, педантичные, но весьма приветливые. Кроме того, не тебе искать поддержки в том, что касается светских мероприятий.

— Нет-нет, конечно же. Все нормально, — поспешно заверила она мужа.

— Уверена?

— Абсолютно.

Было видно, что она не смогла переубедить Вана, но он предпочел оставить все как есть и удовольствоваться ее ответом.

Всю оставшуюся дорогу они молчали, но это было молчание двух любящих сердец. Мысли Вана наверняка блуждают в непроходимых джунглях бизнеса, подумалось Гвинет. Она могла беспрепятственно подумать над тем, как в одиночку встретит сегодняшнюю драму. А если ничего такого не произойдет, то ее станут убеждать в том, что лучше всего будет, если Терри довезет ее до дома на такси.

Она никак не могла решить для себя, какое из двух зол большее, и по приезде выглядела необыкновенно хмуро.

Гвинет нашла дом в Норбери не столь мрачным, как его описывали Паула и Ван. Большой и немного старомодный, но в каждом штрихе чувствовались роскошь и отменный вкус, каждая вещь говорила о несметном богатстве хозяев, но в то же время дарила уют и комфорт.

В доме царили тишь и покой, которые были так несвойственны Пауле, но, как только Гвинет увидела ее родителей, она поразилась тому, как у них могла родиться такая дочь.

Высокая дородная миссис Стейси была одета в платье из тяжелого шелка аметистового цвета, которое наверняка стоило целое состояние. Хоть Гвинет и любила потратиться на одежду, она никогда не могла позволить себе ничего подобного.

Мистер Стейси оказался полной противоположностью — это был розовощекий маленький человечек с густой шевелюрой. Им обоим было уже за шестьдесят, а мистер Стейси, вероятно, находился на пороге семидесятилетия.

Хозяева радушно приветствовали их, выразив свое одобрение выбору Вана.

— Нам на самом деле жаль, что мы так и не смогли выбраться на вашу свадьбу, — сказала миссис Стейси. — Но мы с мужем теперь мало куда ездим. Это для нас слишком утомительно, мы просто не в состоянии проделать столь длительный путь.

Гвинет заверила хозяйку, что вполне понимает ее, хотя про себя подумала, что, будь выбор за мистером Стейси, он решился бы и на более длительное путешествие. Этот веселый старикан, похоже, вполне был способен на экстравагантные поступки, но миссис Стейси не давала ему сойти с пути истинного. Несомненно, именно от него Паула унаследовала живость характера и упрямство, но, с другой стороны, скорее всего, именно он первым сдался под напором Терри.

Потянулся неспешный, весьма официальный разговор о погоде, о том, как родители довольны выбором Паулы и ее помолвкой, и о вероятности проведения медового месяца за границей. Слушая все это, Гвинет повторяла себе: «Как все это ужасно! Они полностью доверились ему, а ведь случись что, они умрут от раскаяния за то, что были настолько слепы и не уберегли свою малышку. Я не могу оставить это так». Но если начать говорить, то что? И когда?

— Мистер Миркирк, — объявила служанка, и в комнату вплыл Терри.

До этого самого момента Гвинет считала, что Терри абсолютно несовместим с этим несвойственным ему окружением. Но она жестоко ошибалась. Терри был как рыба в воде, и никто другой не смог бы столь безупречно соответствовать образу идеального зятя.

Он склонился над рукой миссис Стейси, затем уважительно поцеловал подставленную гладкую щеку. Грация, с которой он проделал это, сделала бы честь любому королевскому двору. Он звал мистера Стейси «сэр» и ловил каждое слово старика. А когда Паула выразила нетерпение по поводу нерасторопности домочадцев, Терри проявил себя как человек большого чувства юмора, но шутки его не выходили за рамки приличия, и в них явно сквозило уважение.

Все это не укрылось и от Вана, но если Гвинет чувствовала нарастающее раздражение по поводу этой клоунады, то муж от души наслаждался тем, что считал безобидной игрой в высший свет.