Лилиан Пик: Тот, кто не со мной

— Нет, ты никак не сможешь заставить этот шрам исчезнуть, это правда. Но… Так, у меня появилась одна мысль. — В глазах его что-то блеснуло. — Кое-что ты все-таки можешь сделать, чтобы эта рана затянулась. — Он понизил голос до шепота, злорадного, торжествующего, сводящего ее с ума. — Ты можешь его поцеловать.

Она затаила дыхание и уставилась на него.

— Ты не можешь говорить это серьезно.

Он увидел, что она колеблется, и поднес свою руку к ее губам.

— Давай. После стольких лет, что я ношу твою отметину на руке, думаю, я заслужил что-то вроде извинения или возмещения, акт послушания, нанесение бальзама — от тебя, которая и стала причиной моей раны.

Охваченная нелепым чувством вины, она двинулась, как будто под гипнозом, и потянулась к его руке, но как только ее пальцы прикоснулись к его плоти, до нее дошло, что происходит: он снова стал противным другом ее старшего брата, который смеется и издевается над ней, как и раньше. И она почти попалась в его ловко расставленную ловушку.

В ужасе от того, что чуть было не послушалась его повеления, рассерженная тем, что готова была унизиться из-за того, что произошло между ними столько лет назад, она в ярости отдернула руку и выбежала из комнаты, захлопнув дверь и слыша за спиной ироничный, почти злобный смех.

По воскресеньям Элиза расслаблялась. Она готовила обед и убиралась, а остаток дня проводила, почти ничего не делая.

Отец много раз говорил, что ей необязательно ходить на работу. С двумя довольно приличными зарплатами, которые приносили в дом они с братом, он был готов давать ей любые деньги на личные расходы.

Но Элиза каждый раз упорно отвергала роль домашней хозяйки на полный день. К тому же она не хотела финансовой зависимости от отца, к которому была очень привязана.

Обед уже закончился, и она собиралась подняться к себе наверх, когда внезапно позвонили в дверь. Удивившись, что кто-то заявился к ним в воскресный полдень, она пошла открывать.

— Здравствуй, Лестер, — безрадостно поприветствовала она мужчину, стоявшего на пороге, и отодвинулась, чтобы дать ему пройти. Она не могла понять, почему пульс ее так тревожно участился только из-за того, что к ним зашел Лестер Кингс.

— Привет, Элиза, а Роланд дома?

— Наверху в своей комнате. Хочешь подняться к нему?

Ее голос звучал ровно и бесстрастно, и улыбка Лестера испарилась, как только он увидел ее безжизненное лицо. Нахмурившись, он резко спросил:

— Какая у него комната? Та же, что и раньше?

Элиза снова кивнула, и он бегом устремился вверх по лестнице. Она последовала за ним и зашла в свою спальню. Следующие полчаса она слушала их возбужденные голоса и бесшабашный смех с такой сильной завистью, что это ее напугало.

Раньше она никогда не ощущала потребности в компании друзей. По природе она была склонна к одиночеству, унаследовав эту черту от отца. Она всегда чувствовала дистанцию между собой и другими девочками своего возраста. Внутри ее что-то препятствовало свободному обмену мыслями и словами, смеху, который, казалось, был существенной частью жизни ее сверстниц. А теперь, как только в ее жизни вновь появился Лестер Кингс, все начало меняться. И эта мысль наполнила ее страхом — и дурными предчувствиями.

Элиза вздохнула и сказала себе, что это глупо. Она собиралась послушать пластинки, но теперь настроение исчезло. Вместо этого она сидела и смотрела в окно, наблюдая, как ее отец работает в саду и как голые ветки яблонь, все еще порабощенные парализующей дланью зимы, окоченело качаются на ветру. Ее эмоции были как эти застывшие ветки, их рост и цветение сдерживались жестким самоконтролем, которым она их стиснула и не отпускала ни на минуту. Внутри у нее была такая же мертвая зима, и если там и были какие-нибудь почки, которые могли бы позже распуститься, то она их не замечала.

Дверь комнаты Роланда открылась. Он крикнул:

— Элиза, ты у себя? — Потом постучался и вошел, Лестер шагал за ним по пятам. — Мы идем гулять. Пойдешь с нами?

— А куда?

— В твой любимый лесок рядом с Дауэс-Холл.

— Ладно, сейчас, только соберусь.

— Я так и знал, что ты согласишься. Я же тебе сказал, Лестер, видишь? Она обожает это место.

Роланд вышел, Элиза взяла с туалетного столика расческу и пробежалась по волосам. Лестер молча стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за девушкой. Ей хотелось, чтобы он вышел. Она слегка припудрила щеки и быстро отвернулась от своего отражения. Ей было бы легче, если бы он болтал, может, даже подшучивал над ней — что угодно, только бы не стоял так, беспощадно препарируя ее взглядом.