Патриция Нолл - Два купидона

Автоматически она поймала одной рукой вуаль, опустила другую вниз, прижала юбку. Зашуршала у нее в руках бумага… Ах да, конверт… какой он белый… Она отвела руку с конвертом и все смотрела на нее, а в голове беспорядочно проносились сумасшедшие мысли, обгоняя одна другую. Вчера, только вчера вечером она видела его на репетиции. А потом они сидели рядышком за обеденным столом — принимали поздравительные тосты от членов семьи и от друзей. Он не произнес ни слова о том, что не может… не может на ней жениться. Правда, он вообще вряд ли вымолвил хоть слово. На репетиции было так шумно, а это не того рода объяснение, которое происходит за шампанским, когда поднимают бокалы за счастье…

У Кэрри вырвался визгливый смешок — почти истерический. Невероятно! Невозможно поверить!

Разум не вмещал еще всего значения случившегося. Ей следует… да, следует овладеть собой, не допустить себя до чего-нибудь страшного! Дрожащими пальцами она вложила листок в конверт. Это не может быть правдой! Роберт, нежный, чуткий Роберт не способен так поступить с ней! А даже если это и правда, разве он не должен был бы приехать сам и сообщить ей?..

Надо поговорить с ним! Кэрри мгновенно развернулась и вихрем пронеслась через вестибюль в офис преподобного Минтнора. Никого нет — какое счастье! Она мысленно поблагодарила за это судьбу, схватила телефон и набрала номер дома Роберта — почти ее дома. Гудки… гудки… Она напрягала всю свою волю: пусть только Роберт ответит, только бы услышать его голос!.. И вдруг ясно представила пустой дом, пронзительные звонки телефона… В этих таких знакомых ей небольших, уютных комнатах — они вместе их украшали — сейчас ни души. Коттедж ждет прибытия счастливых новобрачных…

Автоответчик не принимает звонка. Значит, все чистая правда: Роберт всегда выключает автоответчик, когда не желает принимать звонок… В глубине души она с первого взгляда и не сомневалась в истинности этого страшного, краткого послания, а теперь пришла уверенность. Но почему? Почему?.. Только это одно слово и стучало в голове, когда она, без всякого осознанного намерения, вернулась на церковное крыльцо, по-прежнему сжимая в руке конверт. Смятение в душе нарастало, ком в горле мешал дышать… Она разжала ладонь, пальцы легким движением отбросили скомканную бумагу. Ненавистный конверт взлетел и упал на ступеньку. Ветер подхватил его и швырнул в кусты…

Кэрри огляделась — не видел ли кто. Хью, ее отец, уже в церкви, с ним несколько человек. Джинни и другие подружки невесты, в своих малиново-розовых платьях и живописных шляпах, прибудут с минуты на минуту. Церковная стоянка заполнится машинами, принадлежащими гражданам Уэбстера, штат Южная Каролина, — города, где она родилась и выросла. Все приедут, каждому интересно посмотреть, как Кэрри Маккой выходит замуж — выходит за Роберта Голлэтина. Еще бы — младшая дочь единственного в городе писателя, к тому же романиста, книги его продаются… Кроме того, он издает местную газету. Но и это не все: Кэрри — сестра и свояченица ее редакторов. А семья Роберта — тоже здешние, богачи, владельцы двух мебельных магазинов. Общество у них тут небольшое, и предстоящую свадьбу окрестили уже событием года. Тем более что ни для кого не секрет — лет десять, как все невесты Уэбстера безуспешно ловят Роберта в брачные сети. Да и на этот раз он не очень-то жаждал, чтоб его поймали, только Кэрри и Марсия все знают.

Секунды бегут… вот сейчас ее начнут искать, звать, и… и придется всем сказать… и гостям… Что им останется делать? Они разъедутся по домам. И через несколько минут весь город начнет перешептываться: «Бедная малышка Кэрри Маккой… Представляете, она так и осталась одна-одинешенька стоять у алтаря, в своем очаровательном воздушном наряде!..»

От чувства жуткого унижения волна тошноты подкатила к горлу. Кэрри непроизвольно ухватилась за живот, смяв развевавшиеся концы атласных лент, опоясывавших талию.

Нет, этого всего она не выдержит — выше сил! Недаром, видно, отец всегда говорил: «Смотри, гордячка, чувство собственного достоинства — это тоже хорошо в меру. Как бы оно тебя не поглотило». Это правда, но ведь себя не изменишь. Чтобы ее жалели — подумать только!

Ноги пришли в движение будто независимо от нее: пересекли небольшое крыльцо, спустились по ступенькам… Еще не оправившись от первого потрясения, Кэрри двигалась медленно, в каком-то оцепенении; но вот шаг ее убыстрился, она побежала. Миновала стоянку и понеслась дальше — лес начинался прямо за белой, обшитой досками церковью. Ветви деревьев цеплялись за вуаль, словно пытаясь сорвать ее с головы. Надо вытащить шпильку… Кэрри остановилась и стянула вуаль с каштановых волос, разрушив тщательно сделанную прическу. Прозрачная ткань зацепилась за низко свисавшую ветку ореха — ну и пусть висит, снимать не стоит. И, оглянувшись, она увидела, как бьется на ветру белый призрак ее надежд и мечтаний. Вот и все, что от них осталось…