Эйлин Уилкс - Ты - моя половинка

— Достопочтенный Келлехар! — Глухо и отрывисто. — Вы здесь? — Слова прозвучали тихо, но четко. — Господин Келлехар! — позвал мужской голос.

Американец, поняла женщина.

— Да-да, мы здесь, — прошептала она.

— Сидите тихо. Ждите. Я должен еще обезвредить сменщиков вашего караульного. После чего приду за вами.

— Вы кто?

— Лейтенант Уэст, особое подразделение, мэм.

— Слава небесам, Господь нас услышал, — невольно подражая сестре Марии-Елене, проговорила женщина.

— Вы в порядке?

— Да.

— Не ранены?

— Я нет, но сестра Мария-Елена тяжело ранена.

— Простите за вопрос, я должен верно оценить ваши физические возможности. Сколько вам лет?

— Мне тридцать два, сестре Марии-Елене более шестидесяти. Она ранена боевиком при попытке сопротивления, когда нас взяли в заложники в деревне. Боюсь, в этом состоянии она не способна на подвиги, хотя кто может знать это наверняка?

— Она гражданка США? — осведомился лейтенант Уэст.

— А какое это имеет значение? — возмутилась женщина. — Она такая же заложница, как и я.

— Я командирован освободить заложников, если они граждане Соединенных Штатов. У меня нет полномочий вмешиваться во внутренний конфликт противоборствующих политических сил и рисковать успехом выполнения задания, мэм. В любом случае только быстрота спасательной операции позволит добиться желаемого. Партизаны не позволят сесть на здешнем плато американскому вертолету. Придется выбираться отсюда пешком.

— И вы предлагаете бросить сестру Марию-Елену здесь?

— Это не обсуждается, леди.

— Я не брошу ее. Можете возвращаться и доложить обо всем своему начальству, лейтенант Уэст, — отчеканила Эй Джей, одновременно проклиная себя за эти слова.

— Что вам известно о намерениях Эль Джефе в отношении вас, мэм? — сохраняя спокойствие, прошептал военный.

— Вы в своем уме, лейтенант? У сестры Марии-Елены рана на ноге, полагаю, инфекция вызвала лихорадку. Что, если это гангрена? Она умрет и без помощи Эль Джефе.

— Леди, вы верно заметили — монахиня умрет в любом случае. Даже если мы возьмемся тащить ее на себе, как бы вам хотелось. Тогда погибнем втроем. Выбирайте.

— Вы заставляете меня выбирать? — растерянно произнесла она.

— Вот именно. Выбор — это именно то, что каждому из нас приходится делать по несколько раз на дню, и не всегда он бывает верным. Но пока мы живы, ошибки поправимы, мэм. Решение за вами. Либо погибаем все трое, либо только один, — доходчиво растолковал лейтенант Уэст.

— Я не могу, — голосом, полным слез, протянула Эй Джей.

— Сидите молча, — просипел лейтенант и, по всей видимости, удалился.

Он отсутствовал какое-то время, а Эй Джей изматывала себя моральными дилеммами, тем не менее ободренная появлением земляка.

Когда лейтенант Уэст вновь оказался под дверью их узилища, он говорил уже достаточно громким голосом, вероятно, больше не опасаясь быть обнаруженным боевиками, но все-таки с оттенком осторожности.

— Что вам известно о пикапе, припаркованном за бараком? — задал он вопрос.

— Ничего… — пробормотала она. — Ну да, они привезли нас сюда на пикапе с металлическими бортами. Пахло куриным, простите, дерьмом, — проинформировала американского офицера молодая женщина.

— Ждите. Сейчас вернусь.

— Не сомневайтесь. Никуда не денусь, — хихикнула она в ответ, уже видя забрезжившую вдали надежду на избавление.

Лейтенант Уэст был в гневе. Его не предупредили, что искомая персона из христианской миссии — Келлехар — женщина. Он непременно положит на стол полковника свой рапорт о ненадлежащей проработке вышестоящими чинами операции спасения…

И у этой дамочки хватает дерзости хихикать, когда он велит ей ждать. Вечно эти гражданские осложняют работу своими сантиментами. У него есть директивы, которым он обязан следовать, действуя на территории другой страны. Но гражданским на это наплевать. Они кичатся своим либерализмом…

В ожидании спасителя Эй Джей не сидела без толку, она собрала все атрибуты веры, то есть Библию и четки сестры Марии-Елены. Она не торопилась ее будить, поскольку бодрствование монахини было сопряжено с болью, которую та мужественно скрывала все дни заточения. Но Эй Джей знала, каково той, по серому цвету лица, влаге, выступающей на коже, и постоянным содроганиям.

Ожидание несколько затянулось…

В конце концов это стало невыносимым. Молодая женщина принялась нервно расхаживать по темнице.

Когда офицер появился вновь, она приникла к двери.